– Эйч, у меня одна надежда на тебя.
За долгие годы дружбы мы научились понимать друг друга с полуслова.
– Мамка едет? – ехидная ухмылка на губах товарища говорила: «Не всё коту масленица».
– Не едет, ждёт.
– Зачем?
– Хотят меня в мамкин роддом пристроить. Врачом.
– Хорошо.
– Плохо.
– Почему?
– Фотошоп для родителей – шутка. Для роддома – преступление. И сразу скажу: «Сам дурак».
– Раньше надо было думать.
– Я уже ответил.
– Эх, я бы поехал, – грустно вздохнул безработный Феликс.
– Эйч, ты забыл? У меня диплом фальшивый. Я же ни бум-бум, – пришлось для наглядности постучать по собственному котелку.
– Ой! Удивил. Как нас сейчас учат, так те, что с дипломами, не больше твоего знают. И ничего. Страна не парится на этот счёт. Все сами себя давно лечат.
– Психотерапевтом я бы пошёл. Ответственности никакой – болтай, что хочешь. Но врачом – нет, ни за какие коврижки. И вообще: после того как я окончательно заврался, путь домой мне заказан.
– От меня что надо?
– Офис.
– «Офис»?
– Который ты охраняешь. Его ещё не сдали в аренду?
– Нет. Но порнуху снимать не пущу.
– До этого я ещё не докатился.
– Докатишься. Зачем тебе офис?
– Резидент близок к провалу. Нужны веские доказательства, что я нашёл классную работу в Питере. Хочу на твой офис вывеску своей конторы прибить.
– В чём проблема? Бери в инете фотку любого царского дворца и фотошоп тебе в помощь.
– Фоткам, мне кажется, они уже скоро перестанут верить. Хочу фильм снять, чтобы всё реально было.
– Фильм? О чём?
– О том, что я работаю в «Клинике Борменталя».
– Сценарий есть?
– Нет, но будет.
– Борменталь, Борменталь… Ха! – Филя на миг оторопел от моей авантюрной наглости. – Это который Полиграф Полиграфович?
– Эйч! Ты дурак? Полиграф – это Шариков.
– А! – он почесал затылок. – Профессор?
– У тебя каша в голове. Не читай жёлтую прессу.
– Так другой нет.
– Вот никакую и не читай. Борменталь – это помощник профессора Преображенского.
– Точно.
– Точнее не бывает.
– И кем тебя берут?
– Ведущим специалистом.
– Тебя? В клинику? Ведущим специалистом?
Клепалов, как и я, никак не мог найти для себя достойного места в жизни. Поэтому новость о моём трудоустройстве его сильно разозлила. Он даже забыл, что и должность, и клиника – выдуманы мной.
– Ладно, не трепещи. Поможешь?
– Нормально, так. Он, понимаешь, устроился в клинику. А я – российский безработный – должен ему помогать. И что ты там будешь делать?
– Буду гипофиз новым русским пересаживать. Копи бабки – и тебе пересажу. А то совсем плохо соображаешь. Поможешь?
– Думаешь, твои предки поверят? Они поди знают кто-такой Борменталь. Читали Булгакова.
– Фил, не позорься. Это филиал известной медицинской сети. Просто фамилия среди медиков распространённая.
– Ври больше. Что-то я о ней не слышал.
– Не слышал, ну и не надо. У тебя вообще кругозор ущербный.
Филя встал в позу:
– Я ведь и обидеться могу. Это ты меня просишь о помощи, а не я тебя.
– Эйч, хватит уже паясничать. Поможешь?
– Помочь-то можно, но заранее предупреждаю: денег у меня нет, диплом на прокат тоже не дам. Сколько, кстати, тебе там платят?
Я пощёлкал пальцами перед мордой Клепалова, пытаясь вернуть его в реальный мир:
– Фил, пора завязывать с бухлом. Мне там вообще ничего не платят.
– Что-то ты в показаниях путаешься. А мне от твоей просьбы какая выгода?
– Тоже снимешься. Будешь девчонкам показывать.
– Зачем?
– Хм! И правда, незачем. Ты у нас и без этого красив, статен, да ещё с дипломом об окончании Первого медицинского.
– Ой, Федька! Лесть, как говорил Ги де Мопассан, способна открыть двери любых спален. Подлизываться ты умеешь. Я и без этого знаю.
– Хорошо, уговорил. Литр вискаря. Идёт?
– Какого?
– Выбор за тобой.
Идея с вывеской была дурацкой. Но она почему-то крепко втемяшилась в мою башку. Мне казалось, что родичи уже не поверят в очередное сляпанное в фотошопе фото. А вот видео – совсем другое дело. А что ещё можно было сделать? Папка с мамкой упёрлись рогом и не верили, что я устроюсь на нормальную работу здесь, в Питере. Они даже сняли меня с довольствия, угрожая при этом приехать, чтобы забрать меня отсюда насильно.
– Идёт, – кивнул головой Феликс. – Но всё равно ты дубина, раз отказываешься возвращаться в Сургут.
– Сам «дубина». Не хочу возвращаться. Без их опеки проживу.