Кери выпрямляется, отряхивает юбку от мелкого сора и выглядывает в темноту. Стоит проверить, нет ли кого поблизости… Кого, например? Кто рискнёт высунуть нос из дома? Ладно, допустим, те же слуги. Но что им делать в парке? Но тем не менее, всё же нужно проверить. Кери замирает, вслушиваясь. Где-то там, за пределами обережного круга что-то… Кери ощущает слабое колебание чар. Лёгкое, невесомое. Легче дыхания спящего. Чужое… чуждое. В следующее мгновение Кери буквально взлетает на обломанный зубец башни, всем телом ощущая, как дрожит, истончается обережь. Сейчас, после целой ночи, когда Кери прикасалась к её нитям, дрожь ощущается как собственная. То, что, по мнению бабули и отца, невозможно, происходит наяву. Кери остро жалеет, что находится слишком далеко. Только ощущать — этого недостаточно! Кери не понимает, что происходит. Ровные цепочки чар не пропадают — Кери ясно чувствует, что нити магии неизменны. Все изменения на них принадлежат самой Кери. Но они словно бы прогибаются под чьей-то волей. Вернее… Кери так сложно выразить словами то, что она чувствует всем телом. На небольшом участке обережь почти перестала существовать. И там, в образовавшемся разрыве, происходит что-то. Что-то липкое, страшное.
Жаль, что силы на исходе…
Хотя…
Лёгким ударом пальцев Кери касается прикрытых глаз… миетта-кьасси-хоат… Чтобы затем окаменеть от увиденного.
Там, на другом конце города, около парализованной обережи две твари заживо пожирают человека. Кери уже жалеет о собственном любопытстве и памяти, подсказавшей чары дальнего зрения, потому что смотреть на то, как несчастный из последних сил пытается оттолкнуть от себя чудовищ, непереносимо. У бедняги уже нет одной руки и большого куска плоти на бедре — разодранные штаны не очень-то скрывают кошмарное зрелище. Кери малодушно радуется, что в добавок к зрению не усилила слух. Впрочем, немой картины достаточно, чтобы желудок сжался. Кери машинально прижимает руку ко рту, но это мало помогает.
Спустя некоторое время Кери с трудом разгибается. Ноги трясутся, мышцы живота болят, а в голове хаотично метаются обрывки мыслей. Кислый запах рвоты забивает всё, даже дурман севрасской отравы. Кери дрожащей рукой вытирает губы, от всей души надеясь, что приступ не повторится. Горло жжёт и очень хочется пить. А воду, как назло, Кери решила не брать, посчитав, что такие чары не вызовут жажды — пустяковые же! Кери сплёвывает, осматривает юбку и косу, заляпанные… главное не задумываться — чем, чтобы не спровоцировать новый приступ рвоты. Надо же! А ведь Кери всегда считала себя невпечатлительной. И была уверена, что ничто в мире не способно заставить её реагировать подобным образом… Видимо, реальность и созданный в мыслях образ всё же несколько различаются меж собой.
Только бы никто не узнал.
Кери некоторое время отвлекает себя сторонними мыслями. Лишь бы не думать о несчастном. Но всё же. Внутренне обмирая от непривычного страха, она возвращается к наблюдению за творящимся на окраине города. К её радости бедняга уже успел умереть. Мёртвое тело мозг, защищаясь от страшного, не воспринимает настолько ярко. Сизые внутренности, вывалившиеся из разорванного живота на слипшийся и потемневший от крови песок, не вызывают сильных эмоций — Кери не раз видела такое, наблюдая, как потрошат забитых животных. Да и около Ли-Лай приходилось иногда натыкаться на то, что осталось от животных, ставших добычей хищников… Только вот совсем не хочется сейчас думать, насколько страшно сходство меж ними и этим несчастным. Ведь твари — всё те же хищники. Пусть и с той стороны.
…И не смотреть на половину головы с болтающимся на волокнах мышц глазом. И не думать об увиденном…
Кери отстранённо рассматривает тварей, невольно любуясь. И ужасаясь. От них хочется бежать без оглядки, даже находясь под защитой обережной линии. В самом сердце города. Как только ей удалось спастись вчера?.. Это было всего лишь вчера?! Твари продолжают пожирать то, что осталось от их жертвы, но что-то успело измениться. На сцене появился новый участник. Вернее, не новый. Кери понимает это, когда вновь ощущает дрожь чар. Там, рядом с тварями, находится кто-то. Кто-то, кто почти уничтожил обережь. И, кем бы ни было это существо, оно знает о Кери. Потому, что его взгляд ощущается физически. Буквально всей кожей. Как вчера, когда Кери чудом спаслась от тварей… Взгляд, пропитанный насмешкой и интересом. Кто же ты?! Как Кери ни пытается разглядеть чужака, на глаза попадаются лишь предрассветные тени, чахлые кусты акации, да прислушивающиеся невесть к чему твари. Как будто там и вовсе никого нет. Как будто это сама темнота.
Над городом висит тяжёлая тишина, наполненная ожиданием. Мир ждёт рассвета, город — избавления от пришедших с той стороны гостей. Твари, верно, ожидают новую жертву, которую можно будет сожрать заживо. Чего ожидает «темнота» — ведомо лишь только самой «темноте». А Кери просто надеется на завершение. Всего, что происходит сейчас, незадолго до рассвета.
— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, Сёстры, прошу Вас… это должно прекратиться, этого нет, пожалуйста…
Вдруг что-то меняется. «Темнота» щерится в издевательской усмешке, которую Кери всё так же ощущает, но не видит, прищёлкивает пальцами и исчезает. Рассеивается туманом. Оставляет после себя кислый запах Алой Печали, куски плоти, не так давно бывшие живым человеком, перекорёженную обережь. И ошмётки тварей, размётанных одним лишь желанием чужака. И — пришедший спустя пару вдохов прощальный дар. Сначала эхо доносит едва ощутимый смешок странного гостя. Следом же приходит невыносимая боль, наотмашь хлестнувшая по глазам. Кери кажется, что глазные яблоки лопнули под напором злой магии. Горячая влага хлынула из глаз. Кери орёт от боли, прижимая ладони к глазам. Ноги подкашиваются, заставляя тело рухнуть на колени. Ткань мгновенно пропитывается влагой, но Кери сейчас меньше всего волнует, куда она упала. Боль заглушает всё остальное. Лишь спустя довольно долгое время у неё получается совладать с собой. Боль пропадает, словно бы её никогда и не было. Кери откидывается на так кстати оказавшуюся позади стену и кончиками пальцев осторожно дотрагивается до закрытых глаз. Пытается почувствовать, на месте ли они. Не понятно. Наконец решается приоткрыть один глаз — чтобы тут же вновь зажмуриться. Да ещё и прикрыть для верности ладонью — успевшее подняться над лесом уже наполовину солнце безжалостно обжигает сетчатку. Второй раз Кери открывает глаза осторожно, шипя и щурясь от причиняющего боль света.
До своей комнаты она добирается нескоро. Остаётся лишь радоваться, что в столь ранний час на улицах города мало кого встретишь. В этой части Севре, во всяком случае. Тщательно заперев за собой дверь, Кери первым делом стягивает с себя перепачканную одежду. Кривится от отвращения при мысли о том, в чём именно она испачкана, но старательно увязывает тряпки в узел. Потом нужно будет выбросить. Надевать это она не станет! Потом долго отмывается в пахнущей травами воде, едва ли не до крови растирая кожу. И упорно отгоняет любые мысли о том, что видела там, на вершине Башни. А то и так уже по комнате ползут тени. Пляшут на стенах, потолке, создавая причудливые картины. Тени — слепое проявление колдовской силы, вышедшей из-под контроля — ищут бреши в клетке, коей является комната Кери. Страшно представить, что будет, выберись они наружу. Потому Кери дышит ровно и гонит прочь ненужные воспоминания. Ещё немного.
Кери торопливо вытирается, заплетает волосы в небрежную косу, оттаскивает к стене ковёр, едва не развалив стопки книг. Пару мгновений бездумно смотрит на спрятанную обычно под ним колдовскую фигуру. Устанавливает в узлах рисунка зажжённые свечи, небрежно мажет кровью несколько символов и ложится в центр. Тени перестают носиться по комнате, устремляясь к Кери. Проходят сквозь тело, забирая память сегодняшней ночи. Не стирают, нет — лишь заставляют потускнеть, словно это происходило когда-то давно, а может и вовсе было сном. Так всё это можно будет воспринимать спокойно, без эмоций, от которых всё равно пользы никакой. Ну, в самом деле — зачем ей биться в истерике, вспоминая, как беднягу разрывали на части?! Бессмысленное занятие. Абсолютно. Уж лучше попытаться извлечь пользу из случившегося. Пользу… ещё бы знать, какую… Тени втягиваются в рисунок, расплавляя недогоревшие свечи, выжигают кровь на символах и через кончики пальцев возвращаются в тело Кери. На этот раз — насовсем.