— Не скажу, что так уж и удивлена. Это вполне вписывается в то, что я о ней знаю. Пусть я и не ожидала, правда. — Бабуля не позволит такому случится! Как только она узнает… а успеет ли она узнать прежде, чем всё случится? Должна. — И когда? Льята так и не сказала, как и моя… моя мать. Сколько мне ждать этого невероятного события?
— Не язви. Я понимаю, что тебе сейчас непросто, но не стоит так себя вести. — А как, интересно, ей нужно себя вести? Смиренно и с радостью принимать незаслуженное наказание?! Пф! Отец, что за бред вы несёте?! — Завтра в полдень. Пойми, Керья, это вынужденная мера. Мне никак сейчас не сладить с аристократами. Никак.
— Что ж. Понимаю. — Кери отходит от стола и присаживается на краешек кровати. — Это всё, что вы хотели мне сказать? В таком случае — не могли бы вы меня сейчас оставить? Я хочу побыть одна…»
…Кери хмыкает и открывает глаза. М-да… так до конца и непонятно, чего добивался отец своим вчерашним визитом. Сообщить о том, что её ждёт? Или заглушить собственную совесть?.. А должна ли у главного королевского мага города быть совесть? И, если да, то по отношению к кому? Интересный вопрос. Но стоит ли сейчас об этом думать?
Кери соскальзывает с подоконника, по пути едва не теряя простыню — да и плевать, на самом-то деле! Кто сейчас её видит? Медленно движется вдоль стен, как проделала уже не раз за прошедшую ночь. Ладонь с обломанными ногтями скользит по чуть шершавой поверхности стены, замирая, когда натыкается на очередной узелок чар. Холодный и ощетинившийся иглами. Не прикоснуться, не сжать между пальцами — боль сразу же прошивает всё тело, заставляя беззвучно кричать. И не распутать. Бесполезно. Чуть помедлив, ладонь продолжает движение. Кери осторожно ступает босыми ногами, стараясь не наступить на… ни на что.
Ночью у неё случился приступ ярости. Всё, что копилось с момента смерти Меора… смерти?… выплеснулось в виде чудовищной истерики. Так что теперь на полу кругом валяется одежда, книги — некоторые из них разодраны в клочья — битые чашки, перевёрнутые горшки с цветами. Ногти обломаны и до сих пор кровоточат, если задеть, ноги порезаны осколками в нескольких местах… Кери ничего из этого не волнует. Пусто. В голове не протолкнуться от мыслей, а вот в сердце пусто.
Кери останавливается около входной двери. Не пытается уже открыть её — бесполезно. Медленно выдыхает и двигается дальше.
«…Дверь открывается. Кери лежит на кровати, всматриваясь в потолок. Не поворачивает голову на звук — нет никакого желания. Потолок белый. Без единой неровности. Странно. Кери казалось, что там, над тем окном, что выходит на восток, ещё весной пролегла трещина. Ведь были же мысли, что стоит что-то с ней сделать. И куда ж она вдруг подевалась?
— У тебя прекрасно получается, Керья.
— Благодарю, хагари Шианн, — всё так же скользя взглядом по потолку, отвечает Кери. Зачем она пришла уже в который раз за сегодня. Была же не так давно — сразу после ухода Льяты. Что ещё желает сообщить?
— Ты вся в неё пошла. И манеры, и привычки. И способности. Вся в свою бабку. Единственная из моих детей.
— Вам это не по душе? — удивляется Кери. Настолько, что всё-таки переводит взгляд на хагари Шианн. Она странно выглядит. Неправильно. Переживает? Сложно себе это представить. Проще поверить в то, что отца совесть замучила… которой в отношении Кери у того сроду не было… чем в то, что хагари Шианн может переживать за… — Мне казалось, что вы любите свою мать.
— Люблю. Но это не мешает мне знать, каким чудовищем она на самом деле является. Ты просто всегда была её любимицей, оттого и не могла увидеть это в ней… Мне жаль, что завтра ты должна будешь потерять свои способности, Керья. Правда, жаль. Но так надо.
— Кому? — Кери поднимается с постели, пересекает комнату. Забирается с ногами на скамью, притягивая колени к груди и обнимая их. — Кому это так внезапно понадобилось? Я не поверю, что вы не в состоянии сладить с несколькими людишками, пусть они и из высшего света! И не надо ссылаться на договор, пожалуйста. Его спокойно можно обойти при желании.
— В состоянии, — кивает хагари Шианн, вертя в руках стакан. — Будь любезна — сядь, как полагается. Я не позволяла тебе вести себя настолько расхлябанно. То, что ты сейчас находишься не в Ли-Лай, не даёт права забывать о манерах. Странно, что жена твоего отца не озаботилась этим. Я была о ней лучшего мнения… И приберись! Стоило на пару часов оставить тебя без внимания, как ты тут же опять начинаешь разводить свинарник!
— Я всего лишь поставила стакан на стол, — ровно возражает Кери, опуская ноги на пол и выпрямляя спину. — Что странного в том, что мне захотелось пить?
— Настолько сильно, что ты успела опустошить целый графин, — кивает хагари Шианн, отставляя стакан в сторону. — Это бесполезно, Керья. Тебе не найти выхода. Я не оставляю лазеек. Могла бы это знать. Всё же ты моя дочь.
Кери фыркает. Как будто это что-то изменит! Указать на то, что любые попытки что-то изменить, бессмысленны — как это любезно со стороны хагари Шианн.
— Если это всё, что вы хотели мне сказать, то не могли бы вы покинуть мою комнату? Мне хотелось бы провести последнюю мою ночь без посторонних. — Кери от всей души надеется, что это не прозвучало жалко.
Хагари Шианн некоторое время всматривается в её лицо. Потом вздыхает и идёт к выходу. Прекрасно.
— Ты говоришь так, словно завтра умрёшь, — произносит она, взявшись за ручку двери. — Напрасно. Твоя жизнь останется при тебе. Пусть и не такой, какой была до сих пор. Но поверь мне — это… не хочу говорить, что, мол, это для твоего же блага, но… я действую в твоих интересах. Избавиться от магии для тебя сейчас — единственный возможный выход.
— Чушь! Что такого ужасного произошло, что мне вдруг стало опасно быть тем, кем я родилась? Придумайте хоть одну причину, хагари.
— Она есть, но тебе не стоит об этом знать. Доброй ночи, дочь. Постарайся поспать. Тебе это нужно.
С этими словами хагари Шианн покидает комнату, плотно прикрыв двери. Кери молча смотрит ей вслед, не в силах пошевелиться. Зачем она приходила? Проверить, не взломала ли Кери клетку? Убедиться, что она не вскрыла себе вены?.. Если бы пришла в голову подобная чушь — надолго б не задержалась. Кери не собирается расставаться с жизнью. Не так… Во всяком случае — пока магия при ней. Вот потом… как же не хочется думать про то, что будет потом. Про то, что завтра в самом деле…
Кери срывается с места. Первыми на пол летят книги с полок. Она выдирает листы, ломает обложки, швыряет книги в стены, от которых те отлетают и шлёпаются на пол с глухим стуком. Когда полки пустеют, Кери скидывает и их с раздражением отмечая, что те уцелели. Она стаскивает с кровати бельё, обрывает занавески, вкладывая в движения всю злость, весь страх перед тем, что ждёт завтра. Всю безнадёжность. Пройдя в гардеробную, Кери выволакивает всю одежду и рвёт то, что получается разорвать. Платья, нижнее бельё, шляпки — последние оказывается очень даже забавно рвать. Затем возвращается в комнату и скидывает на пол горшки с цветами. Те раскалываются. Земля высыпается на пол. Стебли ломаются, окрашивая соком ковёр. Хотя под слоем земли этого и не заметно. Далее на пол летит стакан, подсвечник, пара безделушек со стола. Графин остаётся на месте — приступ ярости схлынул, оставив после себя опустошение. Кери опускается на пол. Прямо в рассыпанную землю. Устало вздыхает.
Хагари Шианн терпеть не может беспорядок…
От этой мысли Кери не выдерживает и заходится хохотом, переходящим в рыдания…»
…Кери окидывает развороченную комнату взглядом. Морщится. Отмечает, что не ожидала от себя подобного. Вздыхает и идёт в гардеробную. Остаётся надеяться, что там осталось хоть одно уцелевшее платье.
Никогда больше не позволять себе опускаться до подобного! Это отвратительно! Особенно, если вспомнить, какими глазами на всё это смотрела хагари Лайгана…
Кери перебирает валяющиеся тряпки, с сожалением отмечая, что поиск затянется. Какая прелесть! И зачем…