- Ну что ж, вы прекрасно справились со своей ролью; пожалуй, я тоже должен поступать так, как считает Феррелин. Вас не затруднит пригласить всех к столу, пока я достану бутылочку?
Через несколько минут, сидя за столом в обществе жены, дочери и будущего зятя, Зеллаби поднял бокал.
- Я предлагаю выпить, - объявил он, - за соединение любящих сердец. Институт брака, в том виде, в котором его провозглашают церковь и государство, демонстрирует унылый, механистический подход к взаимоотношениям партнеров - почти как во времена Ноя. Однако дух человеческий крепок, и очень часто среди скучной прозы жизни остается место для любви. Так давайте же будем надеяться...
- Папа, - перебила его Феррелин, - уже одиннадцатый час, а Алану нужно вовремя вернуться в часть, иначе его могут уволить со службы. Все, что ты должен сказать: "Желаю вам счастья и долгой жизни"...
- О, - сказал Зеллаби. - Ты уверена, что этого достаточно? Уж очень коротко. Но если ты так считаешь, то пожалуйста. От всего сердца желаю вам счастья и долгой жизни.
Алан поставил на стол пустой бокал.
- К сожалению, Феррелин права, сэр. Мне пора, - сказал он.
Зеллаби сочувственно кивнул.
- Вам, наверное, сейчас нелегко. Долго вам еще служить?
Алан ответил, что надеется демобилизоваться месяца через три. Зеллаби снова кивнул.
- Полагаю, армейский опыт вам пригодится. Иногда я жалею, что сам не служил. В первую войну был слишком молод, во время второй перебирал бумажки в министерстве информации. Честно говоря, я предпочел бы более активный род войск. Ну что ж, спокойной ночи, друг мой... - он вдруг замолчал, захваченный внезапной мыслью. - Дорогой мой, мы все зовем вас Алан, но я, боюсь, не знаю вашего полного имени. Наверное, стоит исправить эту оплошность.
Алан представился по всей форме, и они снова пожали друг другу руки.
Проходя вместе с Феррелин через холл, он взглянул на часы.
- О, мне надо спешить. Увидимся завтра в шесть. Спокойной ночи, дорогая.
После короткого, но горячего поцелуя Алан сбежал по ступенькам к маленькому красному автомобилю, припаркованному в аллее. Взревел двигатель, Алан махнул на прощание рукой и умчался, выстрелив гравием из-под задних колес.
Феррелин стояла в дверях, пока не скрылись вдали габаритные огни и рокот мотора не растворился в вечерней тишине. Она закрыла дверь и, возвращаясь в кабинет, отметила, что часы в холле показывают четверть одиннадцатого.
С отъездом Алана покой вновь опустился на поселок, который завершал свой очередной, без каких-либо событий, день в ожидании столь же спокойного дня завтрашнего.
Окна многих коттеджей еще отбрасывали желтые отсветы в вечернюю тьму, отражаясь в лужах после недавнего ливня. Время от времени раздавались голоса или смех, впрочем, явно не местного происхождения источником их были теле- и радиостанции, находившиеся за многие мили от Мидвича, и на этом фоне большинство жителей поселка готовились ко сну. Многие из самых старых и самых маленьких уже спали; женщины наполняли горячей водой грелки, чтобы спастись от ночного холода.
Из кабачка при "Косе и Камне" расходились последние завсегдатаи, и к четверти одиннадцатого все они уже сидели по домам, кроме неких Альфреда Уэйта и Гарри Крэнкхарда, которые никак не могли доспорить о том, какие удобрения лучше.
Последним событием дня должен был стать приезд автобуса, который привозил из Трейна самых непоседливых. После этого Мидвич мог, наконец, погрузиться в сон.
В доме викария, в 22.15, мисс Полли Раштон размышляла о том, что если бы ей удалось сбежать в постель на полчаса раньше, она смогла бы почитать книгу, лежащую теперь у нее на коленях, и насколько это было бы приятнее, чем слушать пререкания дяди и тети. В одном углу комнаты дядя Хьюберт, преподобный Хьюберт Либоди, пытался слушать по третьей программе радио передачу о дософокловой концепции эдипова комплекса, а в другом - тетя Дора беседовала по телефону. Мистер Либоди, полагая, что пустая болтовня не должна заглушать высокоученые речи, уже два раза увеличивал громкость, и в резерве у него оставалось еще четверть оборота ручки. В тот момент он и предположить не мог, что то, что он считал обычной пустяковой женской болтовней, вскоре возымеет весьма серьезные последствия.
Звонок был из Лондона, из Саут-Кенсингтона; миссис Клу искала поддержки у своей давней подруги миссис Либоди. Примерно в 22.16 она, наконец, добралась до сути дела:
- Скажи мне, Дора, только, пожалуйста, честно: в чем должна быть Кэти - в белом атласе или белой парче?
Миссис Либоди задумалась. Наверное, атлас, но ошибка могла стоить ей многолетней дружбы...
- Конечно, для очень молоденькой невесты... но Кати не назовешь очень молоденькой невестой, так что наверное...
- Да, она не очень молоденькая, - согласилась миссис Клу и стала ждать ответа.
Миссис Либоди проклинала назойливость подруги и приемник мужа, из-за которого она не могла сосредоточиться.
- Ну, - сказала она, - и то, и другое, конечно, очаровательно, но для Кэти, я думаю...
Здесь ее голос прервался.
Далеко в Саут-Кенсингтоне миссис Клу нетерпеливо встряхнула трубку и взглянула на часы. Затем она нажала на рычаг и набрала ноль.
- Я хочу подать жалобу, - сказала она. - У меня только что прервали очень важный разговор.
Телефонистка сказала, что попробует снова соединить ее, но через несколко минут выяснилось, что ничего не получается.
- Вы плохо работаете, - заявила миссис Клу, - я подам письменную жалобу. Я не заплачу ни за одну лишнюю минуту и вообще не понимаю, почему я должна платить при таком обслуживании. Нас разъединили ровно в десять семнадцать.
Телефонистка что-то вежливо ей ответила и записала - 22.17, 26 сентября.
3. Мидвич не отвечает
С этого времени информация о событиях в Мидвиче становится по большей части эпизодической. Несомненно, первой заметила, что творится что-то неладное, телефонистка в Трейне, которая очень подробно сообщила об этом начальице телефонной станции.
- Мидвич! О нет, только не Мидвич! - воскликнула та, беспомощно глядя на телефонистку. - Честное слово, иногда думаешь, зачем в таких местах как Мидвич, вообще разрешают иметь телефоны. Не могу поверить, что у них там есть хоть какое-то чувство ответственности. А уж эта мисс Огл... Попробуй связаться с ней по другой линии.