Я возразил, что Дети за девять лет вряд ли смогли накопить достаточно знаний, чтобы успешно противостоять объединенному интеллекту человечества, но Зеллаби покачал головой.
- Правительство, с неизвестной нам целью, предоставило им превосходных преподавателей, так что сумма их знаний должна быть довольно велика - собственно, я знаю, что это так, поскольку сам иногда читал им лекции. Но источник угрозы не в этом. Бэкон* писал: nom et ipsa scientia postas est - знание само по себе сила - и остается только сожалеть, что столь выдающийся философ в данном случае оказался неправ. Всем известны люди, которые, обладая феноменальной памятью на факты, просто не умеют пользоваться своим даром; вычислительный агрегат может выдать гору результатов, но вам не будет от них никакой пользы, если вы не понимаете, зачем они нужны. Знания это своего рода топливо; чтобы преобразовать их в силу, требуется соответствующий двигатель - понимание. И меня беспокоит и даже пугает та сила, которой может обладать разум, получающий даже небольшое количество информации, если эффективность ее обработки в тридцать раз превышает нашу.
_______________________________________________________
*Френсис Бэкон (Francis Bacon, 1561-1626) - знаменитый английский философ и историк, автор "Нового органона".
Причем, я сомневаюсь, что этот объединенный разум представляет собой лишь арифметическую сумму. Эта мысль просто поражает мое воображение. Что будет, когда Дети вырастут, я боюсь себе даже представить.
Я нахмурился. Зеллаби, по моему мнению, был слишком категоричен.
- Вы всерьез утверждаете, что у нас нет средств помешать группе из пятидесяти восьми Детей делать все, что им вздумается? - спросил я.
- Да, утверждаю, - кивнул он. - А что, по-вашему, мы можем сделать? Вы не забыли, что случилось с толпой прошлой ночью: люди собирались напасть на Детей - а их вынудили избивать друг друга. Пошлите туда полицию - будет то же самое. Пошлите солдат - их просто заставят перестрелять своих же товарищей.
- Возможно, - согласился я. - Но ведь должны быть и другие способы с ними справиться. Проблема только в том, чтобы узнать о них как можно больше. Например, на каком расстоянии начинает действовать эта способность к принуждению, как ее назвал Бернард? Наверняка есть какой-то предел. Предел видимости, предел слышимости... Или вообще никакого? Уменьшается ли воздействие в зависимости от расстояния? Насколько одни люди более подвержены ему, чем другие? Вопросов масса. Сейчас самое главное - получить больше данных, и тогда мы действительно будем знать, ч е м у противостоим и каковы его свойства. Судя по тому, что вы мне говорили о Детях, никто ничего толком не знает. По-видимому, они очень рано утратили эмоциональную связь с приемными матерями - если она вообще когда-либо существовала. Большинство согласились жить отдельно сразу, как только им это предложили. В результате в поселке о них известно крайне мало. Многие жители поселка вообще перестали относиться к ним как к отдельным личностям. У них вошло в привычку считать Детей чем-то единым, и из-за этого они постепенно превратились в какие-то двумерные фигуры, почти лишенные реальных черт.
- Вы совершенно правы, друг мой, - согласился Зеллаби. - Какихлибо нормальных контактов и взаимоотношений с Детьми практически нет. Но здесь не только наша вина. Я сам пытался сблизиться с ними настолько, насколько это возможно, но между нами все равно продолжает сохраняться определенная дистанция. Несмотря на все мои усилия, я тоже воспринимаю их, как вы точно подметили, двумерными фигурами. И у меня есть сильное подозрение, что и людям с Фермы не удалось добиться большего.
- В таком случае, вопрос остается в силе, - сказал я. - Каким образом мы можем получить необходимую информацию?
Некоторое время мы размышляли над этим, пока Зеллаби вдруг не сказал:
- А вы не задумывались, каков здесь ваш собственный статус, друг мой? Ведь если вы собираетесь сегодня уехать, то может вполне оказаться, что Дети считают вас одним из нас. Или нет?
Об этом я действительно не задумывался и, немного забеспокоившись, решил сразу же проверить.
Бернард, видимо, уехал вместе с начальником полиции, поэтому я воспользовался его автомобилем.
Проехав немного по дороге на Оппли, я получил ответ на свой вопрос. Ощущение было очень странным. Рука и нога остановили машину сами, без всякого желания с моей стороны. И только девочка с золотыми глазами сидела на обочине, покусывая травинку и глядя на меня пустыми золотыми глазами. Я попытался снова взяться за рычаг - рука не подчинилась. Не смог я и поставить ногу на педаль сцепления. Посмотрев на девочку, я сказал, что не живу в Мидвиче и хотел бы уехать домой, но она лишь покачала головой. Я вновь попытался переключить скорость и обнаружил, что могу сделать только одно - дать задний ход.
- Гм, - сказал Зеллаби, когда я вернулся. - Выходит, вы почетный житель Мидвича? Я, в общем, так и думал. Напомните мне только, что-бы я попросил Антею сказать насчет вас кухарке.
В то же самое время, когда мы с Зеллаби беседовали в поместье Кайл, другая беседа, похожая по содержанию, но иная по форме, проходила на Ферме. Доктор Торренс, чувствуя поддержку полковника Уэсткотта, старался отвечать на вопросы начальника полиции более откровенно, чем раньше. Однако, разговор вскоре достиг той стадии, когда скрыть полное отсутствие взаимопонимания между его участниками стало уже невозможно, и в ответ на очередной, явно не относящийся к делу, вопрос доктор уныло сказал:
- Боюсь, я не в состоянии что-либо объяснить вам, сэр Джон.
- Все кругом только это мне и говорят, - неторопливо проворчал начальник полиции. - Ладно, я не возражаю; похоже, здесь никто не в состоянии хоть что-нибудь объяснить. Хотя почему-то все в один голос уверяют меня - не приводя при этом никаких доказательств - что эти дьявольские детишки странным образом ответственны за события прошлой ночи. И вы тоже, вы - человек, который за них отвечает. Да, я признаю, что не понимаю, каким образом детям позволили настолько выйти из повиновения, что они смогли спровоцировать ссору, перешедшую в драку. Не знаю, почему вы считаете, что мне ДОЛЖНО быть это понятно. Как полицейский, я лишь хочу увидеть одного из зачинщиков и послушать, что он скажет.