– Их нарастили, – призналась я. – Не знаю, что случится, когда голову помою, сейчас душ в шапочке принимаю… Приехали. Куда дальше?
Фая вынула телефон.
– Пешком мимо кривой березы до кладбища. Видишь, вон там машины стоят, народ собирается? Пошли, Карагандин Минарьевич опоздавших до занятия не допускает.
Мы пошагали через лес. Когда он внезапно закончился, перед нами открылось кладбище. Перед входом переминалась с ноги на ногу небольшая группа полных тетушек, один дядька, похожий на колобок, и высокий, черноволосый, стройный, если не сказать тощий, мужчина.
– Еще три минуты, Фаина, и вы бы опоздали, – с укоризной произнес он и улыбнулся, глядя на меня. – Кто с вами?
– Подруга, Таня, – прошептала Рабкина, – тоже не худенькая.
– Она не внесла деньги на строительство нашего центра здоровья, – протянул дядька, имя которого я вмиг забыла.
Вроде Караганда! Человека зовут как город? Почему нет? У некоторых родителей случается замыкание электросетей в мозгу, и они тогда начинают чудить. Странно, что в паспортном столе согласились так зарегистрировать младенца мужского пола. Но в жизни много необычного и необъяснимого. Да и конверт с приятно шуршащим содержимым творит чудеса.
– Сейчас скинет, – пообещала Фая. – Только тут интернета нет.
– Уж сколько раз становился жертвой обмана, – тихо пробурчал Караганда, – а не потерял веру в людей. Отправьте завтра. Итак, объясняю. Если кто-то умер, что надо сделать?
– Похоронить его, – робко произнесла одна из тетушек.
– Верно, – потер руки Караганда. – С едой так же. Сейчас совершим обряд упокоения хавки, и вы начнете худеть! Пошли.
– Куда? – на всякий случай уточнила я.
– К месту, которое станет могилой аппетита! – уточнил наш предводитель. – Если сомневаетесь, то до свидания. Один отрицательно настроенный элемент, и ничего не получится. Более того, от присутствия одного критикана вы захотите жрать еще сильнее.
Вся компания недобро посмотрела на меня.
– Таня верит в психологию, – затараторила Фаина. – Нефиг на нее коситься. О себе подумайте!
– Стоп! – воскликнул Караганда. – Шагаем вперед, прекращаем друг на друга гавкать.
Мы двинулись по узким тропинкам между оградами. Интересно, почему на Руси всегда прячут могилу за заборчиком? Покойного никто не унесет. Боятся, что уволокут надгробие? Так памятник утащить непросто, да и нет на большинстве погостов дорогих монументов.
В полной тишине мы добрались до нужного места, и Караганда скомандовал:
– Ставьте поклажу, приступаем!
После того как сумки очутились на земле, присутствующие взялись за руки, начали ходить вокруг них, исполнять песню: «Отрекаюсь от еды, хороню ее. Забываю про еду, зарываю навсегда, уходи, еда, не возвращайся никогда».
Глава двенадцатая
Не знаю, сколько времени мы кружили вокруг поклажи. В конце концов даже я устала. Остальные участники мероприятия побледнели и выглядели плохо.
– Хорошо, – наконец-то сжалился над всеми вожак. – Теперь надо отобрать то, что подарим лесным духам, а презенты кладбищенским оставить здесь.
Все открыли свои торбы и уставились на психолога.
– Хлебобулочные изделия, кроме кексов, пирогов и пирожных, адресованы феям погоста, – заявил Караганда. – Все остальное загружайте в мой автомобиль – отвезу завтра в сакральное место, куда вам доступа нет.
Я окинула взглядом снедь. Бедные феечки, им только батоны да ржаные «кирпичи». Зато лесным духам и красная икра, и черная, и сыры, и колбасы, и шоколадные конфеты, и много чего вкусного. Мне стало смешно. Ай да психолог! Интересно, он все продает какому-то магазину? Или лично съедает деликатесы? Хотя, если посмотреть на тощую фигурку дядьки, его никак нельзя заподозрить в обжорстве! Но, может, у душеведа глисты?
Я кашлянула.
– Уважаемый Караганда, вы полагаете, духи всем этим полакомятся?
– Нет, – улыбнулся дядька, – они не употребляют земную пищу. Но очень любят почет, уважение и приношение им жертв. Завтра совершу в нужном месте обряд, потом еда отправится к детям-сиротам.
Я улыбнулась.
– Давайте помогу вам, поеду с вами в интернат. Вместе быстрее справимся.
– Спасибо, – быстро поблагодарил Караганда, – но я привык все делать самостоятельно. И вы отреклись от жратвы, следовательно, не имеете возможности к ней прикасаться.