– Ну, тому много причин, – спокойно начала отвечать Ирина Леонидовна. – Ты совершила хороший поступок…
Я не дала ей продолжить:
– Нас было двое.
– Вы совершили хороший поступок, – изменила фразу Рина. – Ты вполне оправданно ждала благодарность. Ведь так?
– Да, – слегка смутилась я. – Знаю, надо помогать другим, не надеясь на похвалу. Но хочется услышать что-то приятное в ответ на свою любезность.
– Дед прямо соловьем разливался, пока вы ехали, но, похоже, говорил не от чистого сердца, кривил душой. Нахваливал вас с Фаиной из страха, что вы его высадите. Ни ты, ни Рабкина ему не понравились, а пришлось ему перед вами хвостом вилять. Ну согласись, такое не каждому по душе. А когда из машины попросили вылезти, вот тут уж отпала необходимость изображать белого голубка. Старик-то злой, но выкаблучивал из себя добрячка, чтобы его на дорогу не выкинули. Забудь. Не ищи в происшествии сакральный смысл, его нет. Можешь у Вани еще спросить, думаю, он так же отнесется к твоим словам… И не забудь поинтересоваться у него про новую блузку. Сядет за стол, а ты с вопросом. На что угодно спорю, он начнет расхваливать одежду.
– Нет, – возразила я.
– Да, – рассмеялась Ирина Леонидовна, въезжая во двор. – Да, да, да!
Иван Никифорович появился дома около десяти вечера, с ним прикатил Димон, который отправил жену вместе с маленьким сыном в теплую страну купаться в море и теперь временно поселился у нас. Рина поместила в центр стола блюдо с запеченной рыбой и легонько толкнула меня. Я посмотрела на Ивана Никифоровича.
– Как тебе моя новая кофточка? Сегодня купила.
Муж отложил вилку.
– Замечательная вещь. Очень тебе к лицу. Зеленый цвет – прямо твой.
Рина тихо хихикнула, а я удивилась. Мой супруг дальтоник? Сейчас на мне трикотажная рубашка, которая достигла почтенной старости. Я носила ее, как говорится, в хвост и в гриву много лет. Она не мнется, от нее отстирываются любые пятна, внимание она к себе не притягивает. Иван Никифорович меня в этой рубашке видел сто – нет, тысячу раз. И почему он сейчас говорит про зеленый цвет? Рубашка-то синяя в белую клетку.
– Очень удачное приобретение, – продолжал тем временем муж, – ты в ней еще красивее стала.
Договорив, Иван Никифорович схватил вилку и продолжил есть рыбу.
– Дима, а как тебе обновка Танюши? – осведомилась Рина.
– Полностью поддерживаю Ивана, – заявил Коробок. – Цвет хороший, только мне он показался фиолетовым. Материал, похоже, мягкий, телу приятный. Почем брала?
– За полторы тысячи, – придумала я цену и прибавила: – В интернете нашла.
– Прямо удача! – пришел в восторг Димон. – Красиво, модно, удобно, и кошелек не опустел.
– Танюша умница, – гордо сообщил Иван Никифорович. – И красавица. Всегда на высоте. Мне в жене все нравится – и ум, и красота, и характер.
– Таня супер, – кивнул Коробков.
Рина вскочила, убежала, и вскоре из кухни донесся ее голос:
– Танюша, завари нам чай, рулет с маком пока порежу!
Когда я вошла в кухню, Рина и Надя тихо давились смехом.
– Зеленый цвет, фиолетовый, – прошептала Бровкина. – Что у них с глазами?
– «Удачное приобретение», – тихо повторила Ирина Леонидовна. – Танюшик, не нервничай. Никто из парней твою стрижку под ноль не заметил. Радуйся.
– Не вижу ни малейшего повода для ликования, – приуныла я. – Ладно Димон! Но Иван Никифорович! Он меня, похоже, в упор не замечает.
Рина обняла меня.
– Мужчина видит любимую женщину не такой, какова она на самом деле внешне. Он смотрит на нее через очки нежности, не замечает никаких возрастных изменений. Для любящего парня супруга всегда такая же, как в день первого знакомства. Если чувство мужа не потускнеет, то и в девяносто лет спутница жизни будет казаться ему очаровательной юной невестой. А вот когда начинаются претензии «глянь на себя в зеркало, ты прямо корова», «что на себя напялила, все вокруг хорошо одеты, одна моя баба, как пьяная цыганка, нарядилась», «ну и стрижку сделала, прямо страх» – вот тогда печально. Не любит тебя мужчина. Почему же не уходит? Готовишь хорошо, хозяйка отменная, зарабатываешь много. Удобная ты для него. Но это не любовь.