– Значит, идея не говорить о вашем союзе принадлежала Лиде? – уточнил Иван Никифорович.
– Она наша общая, – уперся Федор, – мы оба не хотели чужих глаз и ушей в своей жизни.
– Ясно, – кивнул мой муж.
– Поэтому я и обратился к вам, – продолжил Федор, – а не к своим коллегам.
– Если правильно понял, все, что происходило с Лидией до вашего знакомства, для тебя черная зона?
– Если что-то о Лидуше выяснили, сразу скажите! – воскликнул Федор.
– Пока в процессе, – ответил мой муж.
– Полагаю, Лиды нет в живых, – слишком спокойным голосом произнес Волков. – Я не нервничаю, я в порядке. Просто хочу ответов на вопросы. Кто убил Лиду? По какой причине? С какой целью унесли тело? Если решили подобным образом воздействовать на меня, то почему не выдвинули свои требования? Найдете ответ хоть на один вопрос – позвоните.
– Чулов, – тихо произнес Иван Никифорович. – Дима, проверь его под самым сильным микроскопом – что-то эта рама меня нервирует. Каким образом золотые царские монеты оказались внутри деревяшки?
– Золото человеку досталось в наследство от родных, – начала я фантазировать, – он его держал дома, в банковскую ячейку класть боялся. Вдруг кто увидит и украдет.
– Если нычка лежит в солидном деньгохранилище, то возможность ограбления взятого в аренду сейфа почти сведена к нулю, – возразила Ада.
– Почти, – заметил мой муж. – Не на сто процентов. Но дома опасность пострадать от воров намного выше. Домушники отлично знают, где искать «клад»: сливной бачок унитаза, банки с вареньем, морозильная камера холодильника, люстра под потолком, емкости с крупой, сахаром. Мало фантазии у народа. Ножки столов и стульев тоже используют. Вот рамы для картины на моей памяти не было. Да еще в нашем случае ее повесили в музее. Креативно! Может, это как-то связано с пропажей Лиды?
– Каким образом? – поинтересовался Миша.
– Прекрасный вопрос, на который нет ответа, – усмехнулся Иван Никифорович. – Что пока имеем? Девочку Лиду, которая умерла и воскресла. У давно покойного художника в раме картины, которую он написал для музея, лежали червонцы.
– Металл тяжелый, – заметил Миша, – тем, кто вешал пейзаж, следовало это учесть, сделать особое крепление и не за леску картину цеплять. Представьте: вы директор музея, видите пейзаж ценой в два рваных рубля с рамой большой стоимости. Пытаетесь поднять живопись и соображаете, что вам понадобятся здоровенный крюк, цепь… Неужели не удивитесь?
– Галина знала о тайнике, – тихо сказала я. – Может, торт у нее заказать?.. Кстати, откуда у директора музея деньги на открытие кондитерской?
Коробков потер руки.
– Все понял. Сейчас засуну сачок в мутную воду, авось выловлю чудо-юдо рыбу-кита.
Послышался тихий щелчок, я увидела смс от Фаины: «Не забыла про прием у гастропсихолога? Тебя ждут в четырнадцать часов».
Глава двадцать восьмая
Я два раза перечитала текст. Прием у гастропсихолога? Это кто такой?
Тут же прилетело второе сообщение: «Ты же в клинике? Ау! Отзовись! Его очень хвалят! Прямо кудесник! Люди худеют быстро и больше не набирают вес. Не опаздывай!»
Иван Никифорович встал.
– Если все понятно, то работаем. А мне надо кое-куда съездить.
Я проводила мужа до двери, потом шепнула Димону:
– Я записана на прием к доктору.
– Заболела? – насторожился мой лучший друг.
– Нет. Он специалист по питанию, – призналась я.
Коробков с жалостью глянул на меня.
– Ох уж эта диета! Все на нее садятся, но ни у кого не получается эту диету раздавить! Ты в хорошей форме.
– Надо сбросить семь килограммов, – призналась я.
– Зачем? – прищурился Димон. – Решила стать засушенным кузнечиком?
– До кузнечика мне как до Луны, – отмахнулась я. – Хочется носить красивую одежду. И если ты толстая, то у тебя толстое все, включая ступни ног. Поэтому элегантная обувь тоже не мой вариант, маршировать мне всегда в кроссовках.