Всему могу я противостоять,
но только не соблазну.
Оскар Уайльд
Это от Биргит, сразу же подумала я. Правда, она предпочитала цитировать высказывания английских авторов на языке оригинала, но для менее продвинутых полиглотов могла снизойти и до перевода. Насколько же подходящим было это высказывание для женщины, которая даже не знала наверняка, от кого у нее ребенок. И вот уже снова Биргит виделась мне врагом, хотя отношения с Гернотом я ей простила.
И как будто всего этого было мало для моей бедной головы, снова зазвонил телефон. То была милая дама из отдела опеки и попечительства.
— У меня для вас хорошая новость, — сказала она. — Скоро мы вас разгрузим! Кузина госпожи Тухер хочет взять маленького Виктора к себе. Возможно, вам пришлось даже отказаться от поездки в отпуск, но теперь вы спокойно можете вернуться к своим планам.
— Как так, почему, откуда вдруг возникла эта кузина? — начала заикаться я.
— Сестра госпожи Тухер в Брюсселе хотя и является ближайшей кровной родственницей, но она из-за своей работы не может взять ребенка к себе. Однако она связалась со своей бездетной кузиной. Эта женщина попросила время на размышление, а теперь согласилась и хочет при необходимости потом усыновить ребенка.
— Что значит «при необходимости»? — спросила я.
— Между нами говоря, — ответила дама, — приходится принимать в расчет, что Биргит Тухер уже нет в живых. Но до тех пор, пока не найден труп, абсолютной уверенности нет. А вы что, не рады такому благоприятному решению? Мне кажется, вы подавлены?
— Мы привязались к малышу, — сказала я.
С самого детства мне не доводилось проливать столько слез, как в этом году.
В конце концов я снова убрала все фотоальбомы на стеллаж, отнесла Виктора наверх, в мою квартиру, и заперлась. Когда Патрик вернется, я не хочу его даже видеть. Сейчас я бы с удовольствием поразгадывала судоку — до тех пор, пока цифры не начали бы расплываться у меня перед глазами, но у меня в доме уже давно не появлялось ни одной брошюрки с судоку. И я улеглась в свою просторную кровать рядом с радостно воркующим младенцем. Спальня всегда была для меня островком безопасности, где я находила убежище в тяжелые времена.
Виктор утешал меня на свой манер: шлепал меня по лицу и дерзко хватался своими цепкими ручками за мой рот. Ему нравилось играть, щекотаться, и он хотел, чтобы его чмокали в животик, — и я подчинилась. Я никак не могла представить, что мне придется кому-то отдать мое горячо любимое сокровище.
— Ах ты, маленький безобразник, — сказала я. — Ты это всегда знал, а мне не сказал. Ты же с первой минуты был папенькин сынок, вы сразу друг друга признали. А меня, дурочку из переулочка, обвели вокруг пальца!
Этот пройдоха только посмеивался и ущипнул меня за грудь из всех своих слабых силенок.
— Старый развратник, — возмутилась я.
— Ре, ре, — ответил он.
— И теперь мы должны тебя снова кому-то отдать? — спросила я его. — И не подумаем!
Виктор сказал:
— Агу!
И вдруг до меня дошло, что наши шансы из-за моего нового открытия повысились до ста процентов. Патрик как родной отец может воспользоваться своим совершенно легальным правом, только для этого ему надо доказать свое отцовство. И тогда кузина отстанет от нас.
— Все имеет две стороны, хорошую и плохую, — сказала я, распустила свой конский хвост и положила голову так, чтобы наш найденыш мог рыться в моих волосах. Потом я снова села и принялась внимательно к нему приглядываться. Недаром же у меня всегда было ощущение, что Виктор мне кого-то напоминает, только я ни разу не пришла к самому простому решению. Опять-таки прав Гете: «Зачем заглядываться вдаль? Смотри, ведь счастье рядом».
Присматриваясь к малышу, я заметила в нем и озорство Биргит, ее ямочки на щеках и ее склонность к задорному смеху — по крайней мере, в те времена, когда она еще была моей подругой. Виктор походил на обоих родителей: и на Патрика, и на Биргит.
Когда в мою запертую дверь постучались, мы с Виктором очнулись от сна, полного грез. Секунду поколебавшись, я впустила Патрика, потому что не хотела устраивать сцен и истерик, а хотела, чтобы он созрел сам. Поскольку на мне почти ничего не было, я снова заползла к Виктору в постель.
Он встал надо мной и гладил меня по голове.
— Ты что, боялась оставаться одна и поэтому заперлась? — спросил он слегка удивленно, потому что не смог войти как обычно.
Я вяло кивнула.
— Может быть, дом кажется тебе опустевшим без Мануэля? — спросил он.