— Виктор вполне достойно составлял мне компанию, — сказала я, — но, к сожалению, это скоро кончится. Мне тут звонила женщина из отдела опеки и попечительства, сказала, что Виктора хочет усыновить кузина Биргит.
Тут-то Патрику самое время раскрыть карты, подумала я, и стала очень внимательно следить за его лицом.
Он широко раскрыл глаза, начал хватать ртом воздух и долго молчал.
— Расскажи поподробнее, — сказал он наконец.
Я повторила слова чиновницы как сумела.
— Так вот ни с того ни с сего и усыновить? Наверняка это не так просто, — сказал Патрик. — Ведь мы совсем не знаем эту кузину!
— Это не аргумент, — возразила я.
— Нет, нет, нет, — взволнованно воскликнул Патрик, — из этого ничего не выйдет! Они еще обо мне услышат! Я что-нибудь придумаю, можешь не сомневаться. — Он схватил малыша и прижал к себе. — Ты мой вонюченький медвежонок, не бойся! Мы не отдадим так просто нашего Виктора Августа какой-то неведомой тетке!
Вот самый подходящий момент для признания, подумала я.
Но Патрик помалкивал и качал своего сыночка из стороны в сторону.
— А ты уже что-нибудь ела? — спросил он несколько неожиданно. — А то я голоден. На мангеймском рынке я купил зеленые бобы и котлеты из ягненка, которые я сейчас поджарю на сковороде, не жалея чеснока. В каникулы учительницам не обязательно благоухать «Жиль Сандером».
Такими словами ко мне мог подольститься любой мужчина, я невольно улыбнулась и захотела есть.
А пока Патрик готовил ужин, я зашла так далеко, что взялась за стопку тетрадей. Нельзя уподобляться ленивым школьникам и откладывать работу до последнего дня каникул. Когда Патрик ударил в гонг, я уже израсходовала некоторое количество красных чернил и выставила несколько отрицательных оценок.
Доев последний кусочек, Патрик — который, видимо, продолжал неотступно думать об этом, — спросил:
— А как, собственно, бывает, когда полиция считает нужным провести генетический тест?
От неожиданности я перескочила сразу через несколько ходов и спросила в ответ:
— А ты хочешь явиться с повинной добровольно?
— С повинной? Ты о чем? Я же не убийца, — сказал удивленный Патрик. — Я хотел узнать чисто теоретически, как приходят к такому тесту. Но ты, наверное, не знаешь, хоть ты и семи пядей во лбу!
— Еще как знаю, ведь это показывают в любом фильме про полицейских! Комиссар берет пробу слюны и посылает ее судебным медикам, но можно обратиться и в частную лабораторию. Правда, считается, что нельзя устанавливать фактическое отцовство мужчины без ведома и согласия его жены. Несмотря на это, такие анализы часто делают.
— И в итоге наверняка получаются жуткие трагедии, — сказал Патрик. — Как это случилось с твоей подругой.
Мы коротко и критично переглянулись, и я многое бы отдала за то, чтобы прочитать мысли моего возлюбленного.
22
Сегодня Виктор проснулся очень рано. Было ясное летнее утро. Покормив малыша и поменяв ему подгузник, я сварила себе кофе и села в халате на балконе. Патрик, судя по всему, еще спал в своих владениях, позднее мы вместе устроим в саду основательный завтрак. Но эту первую чашку я должна выпить немедленно, иначе не приду в себя. Собственно, не хватает еще только газеты.
Я на цыпочках спустилась по лестнице и прокралась к садовой калитке, где висел почтовый ящик. Сейчас я уютно устроюсь и, даже не умывшись, буду наслаждаться первыми солнечными лучами. Почти как в отпуске в Провансе, подумала я. Там я часто разгуливала по французским садам в пижаме, босиком и с бокалом в руках. При этом я любила делать что-нибудь полезное и обирала с кустов, благоухающих ванилью, увядшие цветки олеандров.
Вот и на моем балконе пахнет соблазнительно — пышно разросшийся алиссум источает аромат меда, а экзотическая альпийская ярутка с шоколадными цветочками вполне оправдывает свое название. Здесь, наверху, у меня нет олеандров, а только сочные розовые бегонии, которые я так же любовно освобождаю от побуревших цветков. От гераней я совершенно отказалась, это были цветы Биргит, у нее даже кофейный сервиз был с орнаментом из гераней. А на чайных чашках она предпочитала декор из ландышей. Странно уже то, что я нахожу так много поводов вспоминать о моей коллеге.
Моя собственная чашка, белая и совсем без рисунка, стоит передо мной на широких перилах балкона. Я закинула ногу на ногу и раскрыла газету. Свежие сообщения из политики и экономики я уже знала из вчерашних теленовостей и пролистала газету до местной части, споткнувшись о жирно напечатанный заголовок: «Самоубийство подозреваемого». Потрясенная, я уже догадывалась, о ком пойдет речь. После первых вводных фраз дело приобрело серьезный оборот: