Я показала Мануэлю то летнее фото, которое мне прислала Франсуаза. Кулон Биргит из розовой раковины, который раньше я никогда на ней не видела, растрогал его почти до слез. Столь же гордо, сколь и пристыженно он признался, что выкрал это украшение у бабушки Юлиана и с анонимным приветом бросил его в почтовый ящик Биргит. И хотя она никогда не приходила с его подарком в школу, но явно носила во время своей поездки в Драгиньян.
Мы условились с Мануэлем, что он сдержит обещание: никто пока не должен был знать, что Биргит соблазнила его и сделала отцом своего ребенка.
Кроме Патрика, Мануэля, Изадоры и меня, об этом знает только женщина из отдела опеки и попечительства, но на ней уж точно лежит обязательство о неразглашении. В настоящий момент у Виктора статус приемного ребенка, но заявление на усыновление уже подано, и есть хорошие перспективы получить положительное решение. Кузину Биргит пришлось еще раз немного обмануть, она теперь считает, что Патрик и правда отец этого ребенка, и больше не выдвигает своих вялых претензий.
Моя мама тоже хотя и считает Патрика ловеласом, но признает смягчающие его вину обстоятельства. В конце концов, именно ему она обязана перспективой обзавестись внуками.
Недели четыре назад в нашей газете была напечатана последняя статья по делу Тухеров. В глубине Баварского леса одна охотничья собака стала рыться в яме, засыпанной свежей землей, и извлекла женскую туфлю. Анализ ДНК показал, что труп, зарытый там, был некогда Биргит Тухер, благодаря чему дело было окончательно закрыто. Мне же, напротив, видимо, никогда не забыть моего рокового вмешательства, из-за которого погибли мои друзья. В любой свободный час в учительской я вспоминаю Биргит, и мне становится горько. Мать Природа видит меня насквозь и считывает скорбь по моему лицу. Недавно она цитировала Станислава Ежи Леца: «Можно закрыть глаза на действительность, но нельзя на воспоминания». Вскоре у меня начинается декретный отпуск, но радостный смех Виктора каждый день будет вызывать у меня в памяти погибшую коллегу.
Когда судебные медики выдали труп после исследования, можно было наконец похоронить Биргит. Конечно, похороны были не такие пышные, как у леди Ди, но на кладбище собралось необычайно много народа — весь учительский коллектив, верная подруга Франсуаза Уртьен, ученики, родители, близкие знакомые, а также никому не известные люди. Сестра Биргит передала через секретаршу свои извинения и прислала гигантский венок, на шелковой ленте которого красовалась золотая надпись: «Моей любимой Биргит от сестры Кирстен». Наш преподаватель религии и Пижон произнесли по речи, в которых говорили не об убийстве, а о трагическом несчастном случае. В заключение школьный хор спел печальную французскую песню и по моей просьбе также шотландскую песню «Лох-Ломонд»: «…me and my true love shall never meet again…»
Во время траурной церемонии отпевания я с Виктором на руках сидела в самом первом ряду, в конце концов покойница — его мать; малыш любит музыку и во время вступления хора радостно хлопал в ладоши. Мануэль и Патрик держались позади. Гернот — к моему неудовольствию — явился с женщиной, которая была одета совсем не подобающим к случаю образом; по другую сторону от него стояла моя мама.
В теперешнее время года могилу не стоило обсаживать растениями, ее украсили еловыми ветками и белыми хризантемами, но весной я обязательно посажу здесь ландыши.
Где был похоронен Штеффен, мы не знали. Никто из его большой семьи не объявился, и никто не поинтересовался, что с Виктором; в их глазах во всех несчастьях был виноват этот кукушонок. Вероятно, и Биргит считалась у них ведьмой, которая околдовала их сына и брата и свела его с ума.
Тем временем встал вопрос, что делать с домом Тухеров — то ли продать со всей обстановкой и оборудованием, то ли сдавать внаем. Виктор в ЗАГСе был записан как общий ребенок супружеской пары Тухер и тем самым являлся единственным наследником; в банке на счету Биргит тоже было кое-что отложено. Когда все проблемы окончательно урегулируются, принц Виктор Август будет, пожалуй, побогаче нас всех.