— Со слоном?! — Дядя Алёша улыбнулся. — Ну конечно, приходил… С настоящим маленьким слоном, и с мышью, и с розовым пеликаном.
— И пеликан тоже был? — неуверенно спросил Володя.
Пеликана он не помнил.
— Конечно!.. Он только сделался невидимым; он это умеет — превращаться в невидимку. Испугался Редисочного человечка и стал невидимым розовым пеликаном.
— Испугался адмирала Редиски, — поправил Володя.
— Да, да! Он испугался адмирала Редиски. Ведь Редиска сердитый адмирал.
Они шли к дому.
И Володя был великаном. Он старался смотреть не вперёд, потому что впереди, очень близко, был его подъезд, а только вниз.
Внизу был то асфальт — серый, как море, то трава — зелёная, как море.
— Адмирал Редиска немножко сердитый, но всё-таки добрый, — сказал Володя.
— Верно, — подтвердил дядя Алёша. — Вот Яблочный человек совсем добрый. Куда уж ещё! И розовый пеликан добрый.
Только теперь Володя совсем вспомнил невидимого розового пеликана. Как он сидел на вершине мачты с зелёным парусом и всё смотрел на берег Жаркой страны. И иногда пеликана было хорошо видно, а потом он становился совсем прозрачным, как из стекла.
— Мышь осталась одна. Да чего ей!.. Она ведь большая, как гора, — сказал Володя.
— Большая, как гора, — повторил дядя Алёша. — Большим, знаешь, тоже не очень легко, когда они остаются одни.
— Попросим адмирала Редиску и поплывём к ней в гости, — предложил Володя, — в Жаркую страну.
— Непременно!
Дядя Алёша снял мальчика с плеча и поставил на землю.
Они уже подошли к Володиному подъезду.
— До свиданья, воробей!
— До свиданья, дядя Алёша! Вы ещё придёте?
— Обязательно!
Володя смотрел вслед дяде Алёше, пока тот не скрылся за углом дома.
Володя открыл дверь и стал сперва медленно, а потом всё быстрее и быстрее подниматься по лестнице.
Он не шёл, а плыл или даже летел. Ветер наполнял зелёный парус. Розовый пеликан взмахивал крыльями на вершине мачты. Подняв хобот, изо всей силы трубил маленький настоящий слон; Володя только надувал щёки. «Первое число… Первое число…» — про себя повторял Володя, и попутный ветер дул всё сильнее.
Человек-Горошина и Простак
Глава первая
НА ВСЕ ЧЕТЫРЕ СТОРОНЫ
В дальнюю дорогу
В тот год двадцать пятого июня мне исполнилось тринадцать лет. Тетушка Эльза разбудила меня утром и сказала:
— Ты уже не маленький, пора самому на хлеб зарабатывать.
Страшно мне стало. Я чуть было не заплакал, но удержался. Тетушка Эльза ведь не злая, а только очень бедная. И ребята у нее мал мала меньше.
Поднялся я и последний раз посмотрел на названых сестричек и братьев. Тетушка Эльза нажарила на прощанье полную сковороду картошки и, пока я ел, собрала вещи в дорогу:
— Вот чистая рубашка, вот хлеб и сало. И вот тебе матушкино наследство: веревочка, которая не рвется, уголек, который не гаснет, ключик, ножик и медный грошик.
Довела она меня до лесной тропинки и сунула в руки узелок с вещами.
— Иди на все четыре стороны. Хоть и ростом ты не вышел и смекалкой бог обделил, авось найдешь свое счастье. Только смотри — никому не отдавай узелок!
Взглянул я на старый бревенчатый дом под соломенной крышей, где прожил десять лет с тех пор, как умерла матушка, и пошел лесной тропинкой.
Иду и думаю: не такой уж я бедняк. Есть у меня чистая рубашка, хлеб и сало. Есть веревочка, которая не рвется, уголек, который не гаснет, ключик, ножик и медный грошик.
Только зачем мне матушка оставила ключ? Ведь дома у меня нету.
Чудесный узелок
Все гуще и темнее становился бор. Седые лишайники свисали со старых елей, колючие ветви переплелись — не проберешься. Устал я, совсем сбился с дороги, когда услышал: кто-то идет по лесу, сучья трещат, и громко поет:
Как же я обрадовался человеческому голосу. Даже не успел подумать, что за песенка — странная, страшная, — и изо всех сил закричал: