- Что за проклятущая ночь. Ни днём покоя, ни ночью. Ещё и в рожу получил от командира.
- За дело получил. Он Зестри порол, а ты полез его оправдывать.
- Так он же не виноват.
- Дурья твоя башка. Командир не может ошибаться. Если порют, значит виноват. Это раз. Не перечь командиру - это два. Подошёл бы в уголочке сказал бы, а так нарушение этой самой - дисциплины. И субординации. Да не огорчайся ты. Послужишь с моё, выучишь всю науку.
Первым этапом побега мы собирались накинуть петлю на зубец и спустить вниз верёвку. С этим вышла заминка: я опасался, что такой моток верёвки, если его найдут у слуг, вызовет подозрения. Себе я выдумал такое оправдание: мол, хотел научиться кидать аркан на зверей Болота. Идиотизм, но ничего опасного. Сперва я задержался во дворе, дожидаясь момента, пока охрана развернётся в другую сторону, а затем мы терпеливо выбирали удобный момент после прохода патрульных за стенами. Нужно было сделать всё быстро и за один раз, так что мы слегка замешкались. Стоило нам накинуть петлю на зубец, как начался переполох.
С нашей стороны, хоть мы и действовали предельно неорганизованно, всё шло успешно. Что же случилось? Рядом со рвом за стеной всю ночь в противоположных направлениях ходили солдаты, регулярно пересекаясь на маршруте. Как я сказал прежде, ночь была светлая, и стража патрулировала без факелов. Пара солдат накануне чем-то проштрафилась, и теперь горела желанием выслужиться, а потому была предельно собранной и внимательной. Впервые за долгое время эти двое вспомнили свои обязанности, пунктуально исполняя каждое мелкое требование и правило поведения в патруле.
Согласно плану после моего спуска со стены Ылга подала бы знак посланникам градоначальника, а те подхватили бы меня у рва, или чуть дальше. В крайнем случае, я мог ухватиться за верёвку притороченную к седлу, чтобы изо рва меня выдернула лошадь, но этот вариант означал преследование. Всего было четыре сигнала. Первый означал готовность, второй начало действий, третий необходимость помощи, а четвёртый отмену всей операции. Согласно предварительной договорённости, кавалеристы Хегля в сумерках подъехали примерно на полкилометра к замку и остановились в ожидании первого сигнала. Огонь на стене всегда означал успешное предательство. Была такая лампа и у Ылки. Зачернённая со всех сторон, кроме узкой щели. Маяк моего бегства.
Несколько всадников, утомлённые пустым ожиданием, или спутавшие сигнал готовности с просьбой о помощи, решили подъехать поближе. Я не знаю точно, чем именно они выдали себя. Возможно, чья-то лошадь всхрапнула, или блеснула в свете Нары металлическая пряжка. Ночная стража отличается сонливостью только в те дни, когда ничего не происходит. Яркий небесный свет мешал спать в ту ночь не только людям, но и скотине, шумевшей на разные голоса. Растревоженные этими шумами стражники насторожились и решили проверить то, что вызвало их подозрения. Они направились в сторону от рва, всё ещё не зажигая огня, быстрым шагом приближая трагический перелом.
Кавалеристы могли бы скрыться, но они предпочли напасть на заплутавшую стражу. Можно сказать, что они добились успеха. Солдаты не успели позвать на помощь, как всадники зарубили их богатырскими ударами. Возможно, если бы план предусматривал убийство четырёх человек, то побег и удался бы, моё чистоплюйство обернулось куда больше кровью. После ситуация развивалась стремительно. Не встретив патруль в положенном месте, стражники другого патруля бросились поднимать тревогу: они добежали до караулки и разбудили дежурный отряд. Через несколько минут незваных гостей ловили три десятка тяжело вооружённых всадников из замка. Должно быть, в этот момент я что-то и услышал, моя паника оказалась уместной: через минуту на стене начался переполох. Выслушав стражника, командир дежурного отряда поднял войска на стену. Ылгу и Херви взяли с поличным, пока они сматывали верёвку. Они было попытались скрыться через дверь подкупленного стража, но тот быстро сообразил что к чему и заперся.
Небо затянуло облаками, и на окрестности замка обрушился непроглядный мрак. Рыцари вылетели из ночной тьмы внезапно и с ходу атаковали людей бургомистра. Разгорелась жестокое и суматошное сражение: сталь звенела о сталь, факелы выхватывали из черноты то одну фигуру, то другую, разобраться в происходящем не могли сами участники. Городские замешкались с побегом, да и не могли лошади нестись во весь опор в такой темноте, сыграло свою роль и то, что невозможно было подсчитать нападавших. Лошади графа предназначались для боя, а его люди успели облачиться в кольчуги. Понадеявшиеся на скрытность и внезапность городские кавалеристы не смогли оказать должного отпора и очень скоро были рассеяны. В стычке погибли пятеро, и ещё троих удалось взять живыми, остальные смогли ускакать прочь. Троим солдатам графа ночной бой стоил жизни, не считая убитых ранее.