Эту ночь я буду вспоминать до самой смерти. Бывали со мной моменты и страшнее, и опаснее, но никогда прежде и никогда после я не ощущал себя столь же беспомощным. Голоса и топот грохотали по замку, заставляя меня вздрагивать до тех пор, пока Викор Орёл не ворвался в комнату, бдительно всё осмотрел, не нашёл ничего подозрительного и вышел, приказав мне одеться и спуститься к нему.
На удивление, я не видел прежде этой части замка. Даже в шутку молодые орлята не играли в тюрьме и в пыточной. Пройдут ещё десятки лет, если не сотни, прежде чем по этим залам начнут водить туристов, пугая сытых свободных и защищённых законом горожан костюмированными представлениями с бутафорскими изуверствами. Пыточную узнаёшь не по крикам и стонам, в первую очередь пыточная - это непередаваемый запах страданий, страха и смерти. Думаю, что в высокотехнологичных застенках спецслужб, где пытают ради высшего блага, царит тот же запах. Конечно, он значительно слабее, и его можно даже перебить вонью хлорки, или ароматизатором «ёлочка», но он никуда не денется.
Пятерым кавалеристам Хегля повезло - они умерли в схватке, но ещё трое попались живыми. Первыми пытали их. Оказалось, что в замке весьма умелый палач. Уверенные в себе люди перед смертью теряли всяческий человеческий облик, они были готовы на всё. Я стоял ни жив ни мёртв, выслушивая признания всадников. На моё счастье, они были уверены, что едут меня похищать. Все трое пересказали эту историю с разными деталями прежде, чем их измученные души покинули изуродованные тела.
В пыточную набилось много народу. Помимо графа и его старших слуг здесь были старшие дети. Векер смотрел на крайне длительную пытку со сложным набором сменявшихся эмоций: от страха до радости, от безразличия до воодушевления заядлого театрала во время хорошего спектакля. Должен признать, что точно так же смотрели на происходящее и остальные с некоторыми исключениями.
Денкелю пытки были очевидно неприятны. Он понимал их необходимость и неизбежность, но не одобрял. Вояка предпочитал вершить дело скоро, и его можно было понять. Думаю, угрозы смерти с приведением её в исполнение, хватило бы для получения признания. Эфиш больше был раздосадован слабостью защиты замка и самим фактом измены, потому на его лице застыла задумчивость. Он явно пребывал где-то в другом месте, где крики и стоны, сменявшиеся монотонными вопросами, не могли помешать его мыслительному процессу.
На лице Лагрума застыло смятение. Позже я понял, что он счёл провал побега досадной именно для Орлов случайностью. Зная теперь о его наблюдательности, рискну предположить, что он мог догадаться о планируемом побеге. Исчезновение виновника конфликта между Орлом и Вепрем из замка могло поставить жирную точку в намечавшейся войне. Род Орлов понёс бы некоторые потери, но скорее моральные, чем настоящие. Он вовсе не считал, что несколько погибших - это страшная плата за скорое избавление от проблем. Всё же он лучше знал нравы и порядки Мальвикии.
Я же застыл в полнейшем недоумении и страхе. Задай Викор хоть один вопрос мне, я бы тут же во всём признался. В некотором роде, эта пытка была и надо мной. Помимо страха меня терзало ещё и чувство вины за гибель тринадцати человек и скорую смерть ещё троих. Пот тёк по мне ручьями, я дрожал, забившись в самый тёмный угол. На моё счастье Викор счёл такое поведение доказательством ужаса от мысли о том, что меня могли похитить. Кроме того, граф сам себя перехитрил несколько раз, подсказывая ответы во время допроса, или отвергая правдивые ответы, как ложные.
К концу первого допроса граф знал, что напали люди герцога, решившие похитить меня, раз он отказался отдать меня добровольно. Город Викор Орёл не рассматривал в качестве противника совершенно. Прямо в пыточную по требованию графа принесли вино и закуски. Граф шутил и радовал хорошим настроением. Провал затеи герцога давал ему ещё немного драгоценного времени на его собственные планы, не считая возможности наябедничать королю. Рыцарские правила ведения войны были достаточно запутанными, и когда можно воевать ночью, а когда нельзя мог понять не каждый. Тоже касалось и дозволения на диверсии.