- Гадкая ночь, но не без пользы. Вепрю по морде дали, шпионов его поймали. Какая бы ни была, а победа.
Эфиш прервал свои размышления:
- Надо сменить систему патрулей и сигналов.
- Ну так и займись этим. Дозволяю.
Векер, пытаясь показать, что ему совсем не страшно, и он сам готов рвать врагов на части, хорохорился:
- Видели, какое у последнего лицо было жалостливое. А не ходи против Орлов, не ходи!
Лагрум бормотал что-то про себя.
Командир правой руки только-только вернулся в замок, закончив поиски нападавших, и с жадностью набросился на еду, проговаривая с набитым ртом:
- Человек тридцать, или сорок их было. Сюрко без гербов, клейма везде самые разные - наёмники. Как мы не пытались их преследовать, ушли.
- Кыстор, ты внятно отвечай. Почему, как ушли?
- До Станки доехали по их следам, а где уж они вышли из воды, то нам неведомо. Если по камням ушли, так и не узнаем.
Наконец, Викор решил обратить внимание на меня:
- Ну что, страшно было?
И я честно ответил:
- Страшно очень.
Под редкий смех Викор продолжил:
- Запомни, Инизамгор, бояться нужно не болотных тварей, а людей.
А затем в пыточную ввели Ылгу, Херви и одного из стражников. Последнего взяли из подозрения в соучастии. Начали с него.
День тридцать четвёртый. Херви.
День тридцать четвёртый. Херви.
(Предупреждение. Очень тяжёлая глава.)
Солдат ничего не знал и пытался отрицать все обвинения. От этого Орёл становился всё злее, а пытки всё страшнее. Я потерял счёт времени, и мог только ждать неизбежной смерти солдата. Один раз кто-то попытался убедить Орла, что солдат и правда ничего не знает, но, получив кулаком в лицо, замолчал. Бадья с холодной водой для приведения подозреваемых в чувства успела опустеть, и пока её наполняли заново молоденький стражник окончательно затих.
Затем пыткам подвергли Ылгу. Защитников у неё не нашлось, кухарку взяли вместе с инструментами, и кого-то требовалось наказать за гибель солдат. У меня душа ушла в пятки, я пошатывался из стороны в сторону, и два страха боролись во мне в эту секунду. С одной стороны, я боялся, что она выдаст меня, с другой же ещё больше я желал остановить чужие мучения. Только страх, столь презираемый многими, как недостойное чувство, заставил меня сжать зубы и молчать. И Ылга.
Она понимала, что её смерть неизбежна. Я не знаю причину её ненависти к Викору Орлу, но это чувство ощущалось столь явственно, будто висело в воздухе тонкой дымкой. Повариха поняла из расспросов стражника опасения графа и постаралась их усугубить. Она легко подтверждала собственные мысли графа.
- Я служу герцогу Вепрю уже десять лет. Прознав о Меченном Хозяйками Топи, я сообщила ему. Герцог приказал похитить мальчишку. Я подготовила всё, чтобы люди Вепря смогли подняться по стене и выкрасть Инизамгора Орла.
Ылга спасла меня своей ложью, и попыталась вытащить из петли голову Херви:
- Мальчик ничего не знал, я обманула его, пообещав угостить вкусным, если он поможет мне размять старые кости. А до того рассказывала всякие небылицы, убеждая в том, что я ведьма. На самом деле, я взяла с собой, чтобы выдать за предателя. Если бы всё прошло, как надо, то я перерезала бы ему глотку, и все подумали бы, что так налётчики расплатились с тем, кто им помог. Когда поднялся переполох, и стража полезла на стену вместо людей герцога, я замешкалась и не успела зарезать Херви. Я думала поднять крик, чтобы без помех спуститься с его телом вниз. Но он оказался прытким малым, ещё и темень наступила. Не хочу перед смертью губить невинную душу.
Викор Орёл колебался. Он хотел поверить кухарке, но его подозрительность требовала довершить начатое. Когда стража подвела к пыточному арсеналу Херви, Лагрум подошёл к отцу и начал что-то шептать ему на ухо.
Викор взбеленился и попытался ударить сына, выкрикивая:
- Калёным железом измену выжгу!
Лагрум схватил его за руку, чего не позволяли себе слуги, и заговорил уже громче:
- Отец, ему всего двенадцать. Не сможешь поверить - прости, не сумеешь простить - прогони, не захочешь прогонять - брось в темницу. Не губи его и себя.
Викор ударил сына левой рукой и вырвал правую из его ладоней:
- Сопляк, мягкотелый дурачок. С глаз моих!
Лагрум вышел из пыточной, и всё началось заново. Херви удивил меня. Человечество успело накопить множество сомнительных и страшных знаний за свою долгую историю. Например, согласно статистике, от пыток ломаются двое из трёх. Херви мог бы подтвердить слова шпионки, но он с самого начала взял всю вину на себя. Если Ылга ненавидела Викора Орла, то Херви презирал. Он выдумывал разные истории, распаляя графа всё больше. Под конец тот сам схватился за пыточный инструмент. Я думал, что сойду с ума, но накатывала только усталость и опустошение. Страха уже не было. Ни во мне, ни в Херви. Мальчик оказался удивительно живучим и решительным. Очнувшись после побоев, он посмотрел на графа и сказал ему в лицо так громко, как мог: