Лицо моё сделалось красным от гнева - эта стерва решила убить меня руками Викора, я пару раз шумно вдохнул и выдохнул, унимая злость:
- Только глубокое почтение к матушке не позволяет мне употребить те слова, которыми я хочу назвать все эти нелепые обвинения. Я и правда стал чаще видеться с Амаис после отъезда Лагрума, но лишь с целью отвлечь её от скуки и повеселить немного в дни печали, - оттарабанил я, отплёвываясь от пены во рту.
Мне показалось, что Викор Орёл улыбался, подобно некоторым любителям теорий заговоров, которые не верят в них, но любят смотреть на человеческую глупость, ощущая себя значительнее. Впрочем, я не берусь судить, не стала ли эта картина лишь игрой воображения, придуманной мною самим по прошествии времени, чтобы уложить всё произошедшее в прокрустово ложе моего собственного видения событий. С этими весёлыми любителями чужой глупости та же проблема: их реальность постепенно искажается под тысячами мельчайших ударов бредовых аргументов. Я опять отвлёкся.
Амаис пребывала в нерешительности: с одной стороны она хотела напиться, чтобы не воспринимать всё это всерьёз, а с другой она желала возразить Валотии, для чего ей требовалось сохранить ясность мыслей. Девушка так и стояла с наполненным до краёв кубком, пока я пытался придумать хоть что-то ещё. Мне удалось отвлечь внимание графа от несомненной улики - десятка золотых из Хегля, но ситуация оставалась очень опасной. Покушение на власть - это такое обвинение, из-за которого правители легко убивали, если успевали, даже собственных детей.
- Ваше Сиятельство, отец, Вы вытащили меня из смертельной опасности, когда я лишился памяти и шатался у Болота, рискуя сгинуть в нём навеки, или умереть с голоду. Вы дали мне кров, пищу, заботу, семью и высокое положение. За всё это я буду благодарен Вам по гроб жизни. Вспомните, как я был напуган в тот день, когда негодяи Вепря и предатели попытались забрать меня от Вас.
- Это да, видела бы ты его лицо, Валотия, - усмехнулся Викор. Возможно, графу для счастья недоставало семейных битв, где он смог бы одерживать победы, и будь графиня сварливее, все мы избежали бы своей участи.
- Я думаю, что и похищение он сам себе организовал. Если бы ты так не спешил, дорогой, мы могли бы это узнать, - сказала графиня.
Мне вдруг стало очень душно и тесно, но я продолжил:
- Из-за Вепря нашу семью стали преследовать неудачи. Вепрь стал угрожать нам войной, и мы пошли в Топь слишком малым и недостаточно слаженным отрядом. В итоге целым вернулся лишь Денкель.
- Ты отправил с ним лучшую команду егерей. Он погубил их всех, сам сделался калекой, лишь бы не служить тебе. И притащил этот проклятый меч, высасывающий из тебя силы и разум.
- Валотия, ты перегибаешь палку. Пламенеющий - это самое могучее оружие из всех, что я видел. С ним можно выигрывать целые войны, - вступился за свою любимую игрушку граф.
- Так почему же ты проиграл?! - воскликнула Валотия.
- Война ещё не закончена! - взревел Викор.
- Ах так! Скажи мне, как ты собираешься воевать с герцогом и сохранить жизни наших детей?
- Глупая баба! Заложники - это удерживаемые силой гости, а не военнопленные. Его Величество не допустит их убийства, ведь это нарушение законов гостеприимства. Тут не только Топь забурлит, боги с небес спустятся, чтобы наказать преступника.
- Хифус Вепрь не боится смерти, коль ему не мила жизнь. Он пойдёт на всё, лишь бы наказать нас, - твердила графиня, но муж её уже не слушал:
- Из-за него мы воюем с герцогом, терпим лишения и хороним покойников. Из-за него убили Лагрума, из-за него похитили Векера, Даклуна и Хитора.
Она плакала, как стенала бы всякая мать, лишённая возможности предпринять хоть какие-то действия для спасения детей. Я почувствовал себя отвратительно, будто бы подглядываю сквозь замочную скважину вглубь чужого сердца, мне стало стыдно за свой прежний гнев на неё. Сколько бы лжи не сказала в тот вечер Валотия, какими бы словами она не бросалась, я не чувствовал себя способным винить её. Она говорила слишком много правды среди своих страшных и выдуманных обвинений.
Викор встал со своего места, подошёл к жене, взял её за подбородок и проговорил ей прямо в лицо:
- Король Игнис Лев станет гарантом жизни наших детей, а если нет, я верну их любым способом. Любым! Ты слышишь меня?
- Он безродный кукушонок, пригретый в гнезде орла, выкидывающий наших птенчиков! Избавься от него. Отдай его Вепрю, заставь его признаться! Верни мне моих детей, - скорее прорыдала, чем проговорила Валотия.