Лидорран сделал три шага вперед, встал над извивающимся монстром, поднял латную перчатку и с ужасающей силой опустил ее вниз, разбив лоб Отца и всадив кулак прямо в его пульсирующее мозговое вещество. Тело патриарха выгнулось от внезапного спазма, челюсти издали безмолвный визг, а глаза вспыхнули таким ярким светом, будто в них зажглись маленькие солнца. Лидорран сжал челюсть и начал поворачивать кулак, уничтожая последние остатки синаптического вещества, а затем, зарычав от отвращения, выпрямился.
Отец дергался. Язык генокрада еще шевелился. Последней оставшейся лапой он попытался ухватить Лидоррана за щиколотку, но сила уже покинула его конечности. Патриарх культа Извивающегося Змея испустил отчаянный вздох и умер.
Лидорран зашатался и опустился на колено, поддавшись усталости и чувству облегчения. На наплечник опустилась чья-то рука, и, подняв голову, библиарий увидел пылающий взгляд Красного Клыка.
— Отличная работа, Кулак. Думаю, тебе найдется место среди Караула Смерти, если захочешь.
Лидорран смог издать короткий смешок.
— Только если мой орден прикажет, фенрисиец. Бог-Император наградил меня хорошими, добрыми цитаделями, которые надо сносить.
Красный Клык запрокинул голову и разразился диким хохотом, который, впрочем, скоро прервался кровавым кашлем. Сор’кал тут же подскочил к нему, встревоженно глядя на обоих воинов.
— Мне нужно доставить вас на поверхность. Духи шторма, вас так изранили, что вы можете отправиться прямиком в саркофаги.
— Сначала дело, — внезапно посерьезневшим тоном сказал Красный Клык. — Кулак, нам нужно это заснять.
Лотар снял шлем с пояса и надел его. Лидорран понял, что Космический Волк делает вид-запись разорванного трупа Отца и убитых культистов с помощью своих авточувств.
— Как только мы доберемся до поверхности, эта запись отправится на каждый пикт-экран и дисплей Гайра, — заявил Красный Клык, снова примагничивая шлем к поясу. — Пусть все увидят, что осталось от их Отца.
— Разве культ не опровергнет это? — спросил Лидорран, поднимаясь на ноги с помощью Сор’кала.
Он захромал через пещеру к половинкам своего посоха и поднял их со всей почтительностью, на которую был способен.
— Они могут попробовать, — ответил апотекарий, накладывая компресс на грудь Красного Клыка, из которой перед этим извлек шип. — Но это не сработает. У патриарха было что-то вроде телепатического контроля над главными культистами.
— Те, кто был близок к нему, эти троллеподобные уроды, теперь будут чувствовать себя крайне паршиво, если вообще выживут, — сказал Красный Клык, одарив Лидоррана дикой ухмылкой. — А остальные быстро растеряют боевой дух, когда увидят на наших красивеньких картинках, кем действительно является их бог.
— Этого достаточно? Мы успели погасить маяк? — спросил Лидорран, подойдя ближе к боевым братьям.
Лицо Красного Клыка помрачнело:
— Не узнаем, пока не доберемся до поверхности и не изучим глубокий космос с помощью предсказаний. В любом случае войну еще надо закончить.
— Должен быть путь к Тарсуну и моим воинам, — сказал Лидорран, сжимая одной рукой обе половинки посоха. — От нас, конечно, сейчас толку мало, братья, но если мы свяжемся с нашими воинами, они помогут нам выбраться.
— Говори за себя, Кулак. Я в лучшей форме, чем большинство из тех, кто здесь сражался, — мрачно отозвался Сор’кал, извлекая редуктором геносемя Алессиуса.
— А я все еще могу… — Красный Клык зашелся кашлем, и на его губах снова проступила кровь, — …все еще могу избить тебя до полусмерти, сморщенный чогорский ублюдок.
— Конечно, конечно, фенрисиец. А теперь прекратите болтать и давайте возвращаться на поверхность. Вы бесчестите духов мертвых.
Сказав это, Сор’кал двинулся ко входу в туннель, через который он пришел с Красным Клыком. Капитан караула ухмыльнулся Лидоррану и последовал за апотекарием. Библиарий покачал головой, в последний раз окинул взглядом заваленное трупами гнездо выводка и нескольких культистов, все еще корчащихся на полу. На мгновение он подумал, не даровать ли им милостивую смерть, но решил, что в этом нет ни чести, ни необходимости. Лидорран развернулся и медленно захромал за товарищами на поверхность.
Фениция Джай почувствовала кровь во рту, а затем — боль в черепной коробке, сильнее которой она не испытывала никогда в жизни. Выпучив глаза, она закричала, а затем перевернулась, и ее вырвало на каменный пол пещеры. Тяжело дыша, она начала в отчаянии оглядываться по сторонам. Джай остановила взгляд на Отце, теперь казавшимся уродливым, хотя раньше она видела в нем прекрасное, ангельское существо. Она увидела изломанные тела культистов, которых отправила на смерть, и пустые глаза тех, кто еще остался в живых. Некоторые из них раскачивались и бормотали себе под нос, а другие просто слонялись по пещере, будто ища что-то, или плакали над обожженными и окровавленными мертвецами.