Стори нахмурился:
— Долг требует жертв, леди губернатор, это тяжелая правда войны, которую мы ведем. Сейчас ваш долг и долг вашего конклава — помочь искоренению заразивших этот мир ксеносов всеми возможными способами. Что будет после, то будет после.
Губернатор Каллистус выпрямилась и бросила на него взгляд сверкающих глаз.
— Вам не нужно напоминать нам о наших обязанностях, брат-капеллан, — холодно произнесла она.
— Тогда вы знаете, что нужно сказать, когда вы в следующий раз взойдете на трон в верхнем зале, леди губернатор. Вы…
Его фразу прервал писк вокс-бусины на воротнике. В этот же момент телохранители губернатора одновременно приложили руки к правой стороне шлемов и, сильно нахмурившись, начали слушать полную паники передачу, идущую по их вокс-каналам.
Сторн выслушал отрывистое, краткое сообщение технодесантника Асфора и взглянул на губернатора Каллистус.
— Врата Меркурио под атакой, — сказал он, и возникшее между ними напряжение развеялось, как дым после взрыва. — Большой отряд культистов. Должно быть, пробрались по какой-то трубе, о которой мы не знали. Они направляются к охлаждающим башням в северном квадранте космопорта. Трон, если они смогут их уничтожить, то вызовут расплавление генераторума шпиля…
— Миледи, со всем уважением, это не единственная атака, — подал голос один из стражей губернатора.
Сторн и Каллистус одновременно повернулись к говорящему, и он стоически вынес их взгляды.
— Нам нужно сейчас же увести вас в безопасное место, миледи. Мы получили сообщение о том, что враги проникли в залы конклава.
— Подробнее! — рявкнул Сторн, настраивая свой вокс на командный канал гайрцев.
— Сообщают о ксеносах… говорят, что это монстры, миледи, — сказал телохранитель, все еще обращаясь напрямую к Каллистус.
— Ваши стражи правы. Вам нужно найти безопасное место, леди губернатор, — сказал капеллан. — Если враг атакует здание конклава, то у такого отчаянного штурма может быть только одна цель. Я и мои боевые братья уничтожим ксеносов, а вы уйдите от них подальше.
Губернатор застыла на месте как статуя. Сторн уже набрал в грудь воздуха, чтобы криком вывести ее из этого состояния, но затем понял, что губернатор не паникует, а глубоко погрузилась в раздумья. «Она взвешивает варианты, оценивает возможные исходы и составляет план действий со спокойствием прирожденного командира», — подумал Сторн, испытывая чуть больше уважения к Каллистус.
— Мы считаем, что вы правы, брат-капеллан, — произнесла она. — У нас есть куда отступить. Мы просим вас, пожалуйста, сделайте что сможете для спасения конклава.
— От этого зависит моя честь, леди губернатор, — сказал Сторн, разворачиваясь и готовясь раздавать приказы группе воинов, охраняющих космический порт.
Во Вратах Меркурио было много солдат Гайра, но капеллан знал, что судьбу космопорта решат действия нескольких Имперских Кулаков.
— Брат-капеллан, наши враги чертовски удачно выбрали время для атаки, как считаете? — спросила губернатор, следуя за ним по пятам. — Если они смогли добраться до нас сейчас, то почему не сделали этого раньше? Возможно, у еретиков все еще есть глаза и уши в нашей крепости?
— Не знаю. Возможно, это удача, возможно, коварство. Ваш конклав — не единственный, кого страх сподвигнул на отчаянные меры.
Каллистус сурово кивнула, затем повернулась и ушла в окружении телохранителей. Сторн поднял крозиус и двинулся в противоположном направлении, уже призвав к себе братьев группы Фуриана.
Будь он проклят, если позволит посланникам ксеносов еще сильнее разрушить инфраструктуру планеты или ударить в самое сердце цитадели, которую с таким трудом отвоевал и зачистил Лидорран.
Сначала он слышал только глухой, ничего не значащий стук. Он висел в теплой дымке, сквозь которую ничто не могло проникнуть. Его ничто не задевало и не беспокоило.
Затем звуки стали громче и резче. Они что-то зажгли в нем — проблеск узнавания и потребности… В чем? Потребности ответить так, как он был приучен. Оба его сердца забились, и он с болью осознал, как они устали и как были повреждены. Это неправильно. Все это неправильно. Чувство одиночества и спокойствие стали вдруг неприятными, и он с упорной решимостью, которая впиталась в его кровь, начал бороться против искусственно вызванной сонливости.