— Где остальные? — прохрипел он чуть слышно.
— Погибли, — ответил Никита, — их сожрала какая-то тварь из болота, похожая на спрута! Слопала вместе с судном!
Старик слабо кивнул, понимая о чем говорит Кожемяка:
— Великий Кракен — ужас Стигийского болота. Как нам удалось выбраться? Зловоние болота должно было нас убить!
Старик вновь закашлялся.
— Еще чуть-чуть и убило бы! — возбужденно крикнул Кожемяка. — Нам просто повезло! А тебя и Ингвальда мы прихватили с собой!
— Спасибо! — благодарно прохрипел старец. — Хотя, возможно, мы еще пожалеем, что остались в живых!
— Как зовут-то тебя, старче? — полюбопытствовал Никита.
— Алатаном, — пытаясь перекричать гул, ответил старик.
— Как? Алатан? — переспросил Кожемяка.
Старик утвердительно кивнул. Удары неведомого молотобойца набирали силу: земля уже не подрагивала: она ходила ходуном и возмущенно гудела. Никита поднялся на ноги и, с трудом удерживая равновесие, изумленно присвистнул:
— Эко разошелся!
— Это хромой Гефест, титан, который научил людей ковать железо, — пояснил кощунник, — его еще называют Вулканом. Для его горна подходит лишь неистовый жар пекла, поэтому он и забрался глубоко под землю.
— К тому же и меха качать не нужно! — поддержал старика Кожемяка, знакомый с работой кузнеца не по наслышке. — Хорошо устроился!
Неожиданно громыхнуло так сильно, что заложило уши. Земля взбрыкнула, Никита не удержался и рухнул на колени. Пыльная твердь обиженно взвыла и лопнула. Трещина полыхнула огнем и начала стремительно разрастаться. Игвальду не повезло: он оказался на самом краю огненного провала. Никита кинулся к так и не пришедшему в сознание парню, но ту над разломом неожиданно взвились языки пламени, волосы на голове Кожемяки затрещали от жара. Он отпрянул, и этот миг стоил Ингвальду жизни: очередное сотрясение земли столкнуло его бесчувственное тело в пропасть. Никита с криком кинулся вслед за ускользающим телом.
— Стой! — закричал Морозко, повисая у друга на плечах. — Сгинешь!
Трещина получила кровавую жертву, и ее края стали резко сближаться. Гулко стукнув друг о друга, они мгновенно срослись, не оставив даже следа. Морозко с облегчением выдохнул и отпустил друга.
— Нет! — продолжал бесноваться Кожемяка, освободившись от крепких объятий Морозки. — Я мог бы ему помочь! Мог бы!
— Остынь, парень! — посоветовал старик.
Кожемяка сел на землю и схватил голову руками.
— Доколе, доколе это будет продолжаться? — горестно воскликнул он.
— До тех пор, пока мы не станем частью этого мира! — усмехнулся старец. — А там воды Леты заставят тебя забыть обо всем!
— Нет уж, — возмутился Никита, к нему постепенно возвращалась уверенность в своих силах, — нам еще предстоит много дел сделать… Давайте выбираться отсюда!
Волхв почесал затылок.
— Легко сказать — выбираться! Ты знаешь слова, выбитые над любым входом в Нифльхейм?
Никита отрицательно качнул головой:
— Не-а, ехали быстро, прочитать не успел!
— Входящие, оставьте упованья, — пропел старик. — Нет отсюда возврата!
— Ну-ну, посмотрим! — хорохорился Никита. — То ж для навьев писано! А мы — живые! Еще поборемся! Только где здесь выход? В какую сторону двигать будем?
— Выходов отсюда много, только удастся ли выбраться? — с сомнением протянул старик. — А, — махнул он рукой, — была, не была! Кто рискует — тому боги помогают! Нам нужно наверх, а вон там виднеются горы. К ним и пойдем.
Равнина тянулась бесконечно долго. Горы, к которым так стремились путники, ближе не стали, казалось, они убегают от утомленных путешественников все дальше и дальше. Пыль, оказавшаяся обычной золой, першила в горле, заставляла слезиться глаза. Путников мучила жажда, но на их пути не было ни единого ручейка с обычной водой.
— Возможно, воды здесь просто нет! — подумал Морозко.
— Здесь должна быть вода! — прохрипел старик, словно сумел услышать мысли парня.
Он указал на чахлый кустарник, и Морозко понял его без слов. Ведь если бы воды не было — кустарник давно бы засох.
— Никита, — охрипшим голосом позвал друга Морозко, — дай меч!
Кожемяка закашлялся и сплюнул на землю серый ком слизи.
— Зачем?
— Выкопаем ямку у корней! Может, — он облизнул потрескавшиеся губы, — найдем немного воды!
— А чего ты своим посохом не роешь? — обиженно спросил он парня.
Морозко ковырнул окованным концом посоха твердую землю: