— … ты понял? Или тебе нужно повторить? — закончил Владимир.
Шаман не ответил — он готовился нанести удар.
— Дайте ему батогов! Чтобы слова князя доходили лучше! — распорядился Претич. — А то малый, кажись, в ступоре!
— Ага, — поддержал воеводу неугомонный Лешак, — обиделся он на нас! Глаза-то посмотрите как кровью налились — светятся уже!
Глаза шамана действительно слабо светились пунцово-красным светом, и с каждым мгновением это свечение становилось сильнее. Горчак вытащил из рукавов полыхающие сиреневым пламенем руки. По одежде колдуна пробегали фиолетовые сполохи. Шаман поднял руки и прокаркал изменившимся вдруг голосом:
— Я уничтожу вас! Ваше племя давно следовало стереть с лица земли, ибо вы не такие, как все!
— Смотри, как раскалился, — дрожащим голосом выкрикнул вдруг Фарлаф, переворачивая стол и прячась под ним, — как бы избу не спалил, паразит!
— Где Белоян? Зовите скорей волхва! — заревел Претич, выхватывая меч и бросаясь к шаману. — Руби, братцы, колдуна в капусту!
Кто-то метнулся к выходу за медведеголовым волхвом, кто-то схватил со стола нож, кто-то вертел (не все на пир брали с собой оружие, чтобы не ранить друг друга в хмельном угаре) и кинулись к шаману. Но Горчак не зря готовился столько времени, он всего лишь слегка взмахнул рукой, и богатыри разлетелись в разные стороны, словно щепки. Пол под ногами шамана обугливался на глазах, первыми полыхнули огнем расшитые бисером скатерти, следом зачадили дымом резные деревянные колонны.
— Чтоб никогда вашим детям и внукам, — хрипел шаман, — не видеть солнца…
Горчак крутился волчком, с каждым кругом все больше богатырей падали на пол и больше не могли подняться.
— …не вдыхать чистого воздуха…
На ногах остался лишь князь Владимир, даже верный Претич кулем осел у его ног.
— …не пить прозрачной воды…
Владимир без страха смотрел в полыхающие огнем глаза шамана, но сил что-нибудь предпринять у него уже не осталось. Он чувствовал, что вот-вот и он тоже упадет, как и все в Золотой Палате. Упадет, чтобы больше никогда не подняться.
— … чтобы весь род и даже имя его растворилось, затерялось и забылось в веках…
Владимир чувствовал, как наливаются свинцом веки, похоже, что на ногах остался стоять он один — проклятый колдун оставил его, князя, на сладкое.
— Не бывать больше Руси… — не успел договорить шаман, поперхнувшись на середине фразы. Уже сквозь красноватый туман перед глазами Владимир успел заметить, что за печенегом стоит, покачиваясь и сжимая в руках тяжелую братину, смоловар Возгривый. Смоловар размахнулся и вторично опустил братину на голову шамана. Последнее, что успел увидеть Владимир, перед тем как рухнуть без сознания, была расколотая молодецким ударом смоловара голова степного колдуна.
— Молодец, Возгривый! — прошептал князь, и мир для него померк.
Никто из них не заметил стоящего за широкой спиной смоловара младшего дружинника Чупрака с обнаженной саблей в руке. Чупрак мог десять раз снести Возгривому голову, но… Он стоял и безучастно смотрел, как смоловар проламывает шаману голову. Затем, когда с Горчаком было покончено, а князь Владимир и Возгривый бездыханными упали на пол, Чупрак аккуратно закрыл дверь в Золотую палату и незаметно покинул княжий терем.
Белоян пребывал в бешенстве. Шерсть на медвежьей морде стояла дыбом, маленькие красные глазки злобно сверкали. Он прохаживался из угла в угол перед собравшимися земскими боярами и остатками младшей дружины. Белоян был зол в первую очередь на самого себя.
— Не почуять колдуна! Горе мне, старому! — восклицал он, хватая себя громадными ручищами за голову. — Ну, ведь мог же, мог! И волшбу не малую этот шаманишка степной сплел! А все оттого, что в неуязвимость свою поверили! Расслабились до срока! А враги они везде, даже там, где их и не ждешь!
— Ладно, Белоян, кончай хандру нагонять! — попрекнул волхва Боброк, глава городского ополчения. — Неужели все настолько худо, что ничего нельзя сделать?
— Худо, очень худо! — подтвердил опасения Боброка волхв. — Хотя могло быть и хуже! Если бы не последний удар смоловара, раскроивший колдуну голову, тот тоже расслабился раньше времени, никак он не предполагал, что кто-то против его колдовства выстоит, то не было бы у нас больше ни князя, ни старшей дружины!
— А сейчас можно подумать они есть? — задал вопрос кузнец Людота.
— Спят они непробудным сном, но живые! — пояснил Белоян. — Нам они, конечно, ничем помочь не могут, а вот мы им помочь в состоянии. Потому как, если мы старшую дружину не разбудим — сомнут нас печенеги!