— Ты позволишь взглянуть на нее? — как бы между прочим спросил Тарган.
— Да, только прошу — не трогайте её руками! Я сам не знаю к каким последствиям это может привести!
— Я не буду её трогать, — пообещал князь, подмигивая волхвам.
Чаша действительно нашлась в самой верхней комнате башни. Она стояла возле окна на хрустальном пьедестале. На вид чаша была неказистой — грубо вырубленной из камня. Волхвы переглянулись, каждый из них почувствовал силу, что вмещала в себе эта неказистая посудина. Либерий осторожно приблизился к ней, протянул руки, однако коснуться чаши ему не дали — волхвы наложили на него заклятие неподвижности.
— Ты хотел меня обмануть! — громыхнул Тарган победно ухмыляясь. — Все богатства этого города дешевле грязи по сравнению с этой чашей. Если бы ты рассказал правду, может быть я и позволил тебе… Хотя нет, мало-ли чего тебе там возжелается! Прощай, червяк!
Тарган выхватил меч и взмахнул оружием. Чародей ничего не мог поделать с заклятием, наложенным волхвами, их силы превышали его собственные. Увидев блеск металла в руке варвара, Либерий мысленно потянулся к чаше с одним единственным желанием. И это желание было велико, ведь оно могло стоить ромею жизни…
— Чаша откликнулась, — продолжил рассказ колдун, — и исполнило желание.
— Какое?! — воскликнули богатыри.
— Я был вне себя, — словно оправдываясь сказал Либерий, — я приказал чаше всех убить! Князя Таргана, его волхвов и его дружинников. Но лучше бы я этого не делал! — горестно воскликнул колдун, обхватив голову руками. — Чаша завибрировала и выстрелила в воздух клубами дыма, затем она раскалилась до вишневого цвета и в ней, вы не поверите, возник призрачный лепесток первоогня! Да-да того самого Огня Творения! Солнце померкло, невесть откуда собравшиеся тучи пронзила чудовищная молния. Земля задрожала, потом взбрыкнула, словно необъезженная лошадь. Напоследок громыхнуло так, что я лишился сознания. А когда очнулся все выглядело так, как вы имели честь лицезреть — ни города, ни леса, ни войска…
Либерий замолчал, он выдохся — ему уже давно не приходилось общаться с живыми людьми.
— А ты почему не ушел? — недоумевал Дунай. — Ведь всех порешил, да и чаша у тебя осталась!
Ромей нащупал рукой кресло и тяжело опустился в него.
— Я пытался, но у меня ничего не вышло!
— Почему?
— Я не мог найти выход — дверь исчезла! Единственное окно, — колдун махнул рукой в сторону тяжелой портьеры, закрывающей его, — для меня тоже оказалось в некотором роде потеряно.
Колдун поднялся, шаркающей походкой подошел к окну и сорвал штору. Ворвавшиеся в окно солнечные лучи разогнали царивший в зале полумрак. Либерий закрыл глаза руками — он уже давно не открывал окно. Чаша все также стояла на хрустальном постаменте возле окна, но возле нее, словно в почетном карауле стояли трое — погибший триста лет назад князь Тарган и два волхва. Мертвые хранители чаши были подобны каменным изваяниям, глаза их были закрыты. Но стоило ромею подойти к ним поближе, как глаза хранителей распахнулись, и Тарган стоявший немного впереди волхвов, предупреждающе поднял правую руку.
— Стой! — глухим замогильным голосом произнес он. — Тебе дальше не пройти!
Колдун, не обращая внимания на слова стажа чаши, продолжал идти вперед. Глаза Таргана зажглись недобрым зеленым светом, волхвы стоявшие за его плечами вскинули свои посохи. С них сорвалось два огненных сгустка, ударивших колдуна в грудь. Они откинули старика к противоположной стене. Колдун стек по ней и кулем осел на пол. Добрыня кинулся к нему, но старик на удивление быстро оправился. Тряхнув головой, он поднялся на ноги без посторонней помощи.
— Здесь я кое-чему научился! — хитро произнес он, указав на множество книг и свитков, заполнявших небольшое помещение. — Но превозмочь силу чаши и её хранителей, — он кивнул головой в сторону троицы угостившей Либерия чувствительным ударом, — так и не смог! За столетия проведенные в одиночестве этой башне я много передумал — не нужна больше мне эта чаша! Чтоб ей пусто было!
— Слушай, а чего ты все это время здесь жрал? — неожиданно спросил Дунай. — Ты ж голодухи ноги давно должен был протянуть, лет так этак триста назад! А смотришься бодрячком…
— Дунай! — укоризненно останови побратима Добрыня.
— А чего? — не понял Дунай. — Пусть хоть гостей накормит, если может!
— А он прав! — колдун звонко хлопнул ладонью по лбу. — Давно с людьми не общался — отвык!
Старик что-то зашептал, поводил руками и перед изумленными богатырями на столе, поверх рассыпанных в беспорядке бумаг, возникло позолоченное блюдо с дымящимся горячим гусем. Следом за ним из ничего на столе появилась большая пыльная бутыль вина. Затем зажаренная на вертеле бычья нога, молочный поросенок с хреном, десяток карасей, осетрина — в мгновение ока на большом столе не осталось места.