— Вот же хитрованы, - хмыкнул под нос Бранд, не сдержавшись.
Гатар выступал с речью, говорил страстно и горячо, но видно было – Дариуса его слова не трогают. Не тот возраст, не те представления о жизни, да и цели другие. Интересно, подумал Бранд, боги так благоволили этой молодежи потому, что знали – те станут правителями и принесут им еще поклонников и веры или из-за близости к самому Кулаку?
Хотя нет, что богам с Бранда? Еще несколько лет и деградация возьмет верх над Особенностью, неизбежно возьмет, ибо не могли боги оставить лазейку, раз уж ограничивали живых. И что тогда останется? Увядающий старик с кучкой былой славы за плечами, нет, на таком веры не поднимешь, в отличие от молодых и энергичных живых правителей.
Да и думать, что все вращается только вокруг тебя – верный путь в Проклятые.
— Вечны лишь боги, - выступил вперед один из советников Дариуса, не Свентус, моложе и наглее. – А договора заключают живые, которые смертны, и точно так же могут умереть и договора.
Бранд раскрыл книгу.
Вначале была только Бездна и ничего, кроме нее. Мана колебалась, колыхалась, слипалась и изменялась и однажды там зародился первый сгусток сознания, в комочке маны, обретшем твердость. Так и повелось с тех пор, что в сгустках маны и живых, содержащих ее, зарождается сознание.
Первые сознания и их порождения – демоны – были кровожадными, да таковыми и остались, ибо мана бездны несет в себе кровожадность, беспорядок, стремлению к уничтожению всего вокруг и возвращению к исходному океану Бездны. В этих столкновениях и конфликтах мана и все вокруг изменялись, сталкивались, превращались в то, что потом стало самим миром.
Однажды нашелся тот, кто сумел вынырнуть из океана Бездны и так и повелось с тех пор, что возвышение стало синонимом улучшения. Чем выше, чем дальше от Бездны, тем меньше кровожадности, тем больше изменения в мане, тем больше жизни и меньше смерти. Воспаривший не прожил долго, его затянули обратно кровожадные сородичи, но начало было положено.
Возвысились другие, начались первые войны бездны не просто на уничтожение, нет, за право быть живыми и не убивать других живых. В этих войнах ковалось знание и изменялись демоны, однажды осознавшие, что они должны оторваться от Бездны, иначе им никогда не измениться до конца. Они собрались и жизнями своими вскормили росток невиданного растения, которое питалось маной Бездны и выдавало взамен нечто иное. Ману, но лишенную кровожадности, безумия, стремления убивать.
— Не может быть, - пробормотал Бранд, едва не заламывая страницу.
Он уже понял, что читает происхождение мира по версии богов, а может и самой Ордалии, наверняка надиктованное ей какому-нибудь высшему жрецу или Чемпиону, нет, записанное ей самой при вселении, да так, чтобы живой ничего не помнил. Затем отдельным, особо избранным кандидатам давали прочесть это, наверняка футляр был запечатан так, что без разрешения самой Ордалии его было не открыть.
Но опять, к чему тогда эта история с храмом и сам Бранд?
— Как уже говорилось, это была помощь, произведенная по просьбе самих правителей Стордора!
— Тогда королем Стордора все еще оставался Джерард Третий.
— Но героиня Феола Три Глаза уже была наставницей будущей королевы Марены?
Бранд покатал в голове мысли о том, что в верованиях дриад, получается, было больше смысла, чем все полагали. Ведь ясно было, он только что прочел о зарождении Перводерева, в очень странной форме.
Дерево быстро росло и набиралось мощи, вплоть до того, что некоторые участки вокруг полностью лишились маны и стали землей. Поднявшиеся на нее лишались маны бездны и возвышались, вступали в битву за существование и падали в ней. Вскоре стало понятно, что победа в этой бесконечной битве невозможна, так как Бездна продолжала порождать кровожадных созданий, стремящихся уничтожить все вокруг.
Те же, кто лишился кровожадности, бились хуже. Мало того, они осознали ценность жизни и не хотели отнимать ее, даже у демонов, и пытались сдерживать врага, не убивая. Пытались ослабить ток маны, чтобы те, кто только возвысился, продолжали сражаться, но все это было тщетно.