— Ладно, давай.
Ростовщик отсчитал Рашиди пять двадцатишиллинговых бумажек и выписал квитанцию.
— Если не выкупишь через неделю, будешь платить по десять шиллингов в месяц за хранение.
Рашиди снова пришлось согласиться.
— За ожерелье дали сто шиллингов, — сказал Рашиди матери, вернувшись домой.
— Это ничего, — сказала она, — зато мы заплатим за жилье, а на то, что останется, сможем прожить еще два-три дня.
Рашиди стоял рядом, глядя, как она волнуется, перебирая старые замасленные бумажки.
— Мне надо идти, — сказал он.
Рашиди направился в порт. Он шел быстро и решительно, не останавливаясь и даже не отвечая на приветствия. В нем поднималась глухая злоба на старика Тиндо, из-за которого они с матерью оказались теперь в таком бедственном положении. Если бы он встретил его сейчас на дороге, то, наверное, набросился бы на него с кулаками.
В порту Рашиди разыскал индийца Рамджу — он стоял у самого дальнего крана и переругивался с грузчиками. Рашиди немного потоптался на месте, а потом тихонько тронул Рамджу за плечо:
— Господин!
Обернувшись, Рамджу с удивлением увидел возле себя Рашиди.
— А тебе что здесь надо? — заорал он так, что Рашиди оробел, замялся и не сразу смог выговорить те слова, которые собирался сказать. Он не знал, что в тот день в порту было очень много работы и администрация наняла всех, кто с утра пришел к воротам. Но рабочих рук по-прежнему не хватало.
— Господин, — наконец заговорил Рашиди. — Я пришел, чтобы вы помогли мне с работой. Я очень…
Рамджу даже не дослушал его.
— Эй, Фараджи! — позвал он. — Возьми этого мальчишку к себе.
Тот, кого звали Фараджи, подошел к Рашиди и смерил его взглядом.
— Ну что ж, парень ты вроде бы крепкий, да уж больно отощал. Ну ладно, пойдем!
Рашиди был на седьмом небе от счастья — удача пришла так неожиданно. Он пошел вслед за Фараджи к ближайшему от ворот крану и присоединился к рабочим, разгружавшим иностранное судно.
Рашиди не чувствовал себя чужаком среди кули. Он знал порт, ничто здесь не удивляло и не пугало его. И Рашиди не обижался, если за какой-то промах то один, то другой грузчик отпускал в его адрес крепкое словцо. Работа закончилась только в двенадцать часов ночи, и после обычного обыска в проходной грузчики разошлись по домам. В тот день Рашиди заработал пять шиллингов.
Машаву никак не могла заснуть: наступила полночь, а сына все еще не было. Наконец она услышала скрип открывающейся двери и увидела его на пороге.
— Ты еще никогда не приходил так поздно! Как тебе не стыдно так надолго оставлять больную мать одну?! — закричала Машаву на сына.
— Мама, не кричи. Ты что, хочешь разбудить всех соседей? Мне удалось найти работу, — спокойно сказал Рашиди. — Вот, возьми, чтобы мне утром не беспокоить тебя.
Он достал деньги, пересчитал их и дал матери три шиллинга.
На следующее утро, придя в порт, он первым делом разыскал Фараджи.
— Сегодня мы будем работать на большом корабле. Ты пойдешь с нами? — спросил он у Рашиди.
— Да, конечно, — с готовностью согласился юноша.
До сих пор он смотрел на корабли только издали, с причала, и давно мечтал побывать на каком-нибудь из них.
Грузчики, работавшие под началом Фараджи, стали сходиться к небольшому строению у края причала и, когда все были в сборе, прошли по трапу на катер, который доставил их на борт корабля. Закипела работа.
— Пошел! Вира! — кричал Фараджи крановщику, руководя погрузкой.
Другая группа грузчиков работала на барже, стоявшей на приколе недалеко от корабля. Они зацепляли груз, кран поднимал его и переносил на корабль, где его принимали грузчики Фараджи. Работа не прекращалась ни на минуту, и к полудню, порядком устав, грузчики решили отдохнуть. Они оттащили в сторону один из ящиков, разбили его крюками, вытащили консервные банки и, открыв, стали есть оказавшуюся в них рыбу.
— Ребята, зачем вы это делаете? — удивленно спросил Рашиди. Его вдруг охватил страх при мысли о том, что их сейчас может увидеть кто-нибудь из команды.
— Ты-то что волнуешься? Это что, отцу твоему принадлежит? — неприязненно бросил ему один из грузчиков, и все укоризненно посмотрели на Рашиди.
— Не обращайте на него внимания, — примирительно сказал Фараджи, — он еще совсем зеленый.
Наевшись, грузчики разбили еще один ящик и стали пить пиво из банок. Потом кто-то разыскал ящик с одеждой, вскрыли его, и каждый взял себе что-нибудь из вещей. Все это поражало Рашиди, но вмешиваться он больше не хотел. Эти грузчики уже не первый день работали в порту и знали, что делают.
После перерыва работа закипела с новой силой: подвыпившие грузчики старались как могли. В шесть часов вечера подошел катер, который отвез всех на берег.
Получив деньги, рабочие потянулись к проходной, где их, как всегда, обыскали, но грузчики знали свое дело — одежду, которую они прихватили на корабле, ни у кого не нашли.
Один за другим побежали дни. Теперь, возвращаясь по вечерам из порта, Рашиди всегда приносил домой от трех до пяти шиллингов. На эти деньги они с матерью и жили. То, что зарабатывала Машаву на плетении мешков для зерна, было не в счет: за каждый мешок давали всего двадцать центов, а на работу уходило два дня. Так что занималась она этим не из-за денег, а просто оттого, что не могла сидеть без дела.
Рашиди пошел в мать. Он работал не за страх, а за совесть и сразу же понравился Фараджи, который углядел в юноше не только трудолюбие, но и добрый нрав. Рашиди мог и пошутить, и посмеяться, но во всем знал меру и зря скалить зубы не любил. Он не сердился, когда над ним подшучивали, но сам никогда не смеялся над другими.
Однажды в порт прибыло английское судно с каким-то важным грузом. Разгружать его доверили самым надежным рабочим, в числе которых был и Рашиди. В порту была усилена охрана, а разгрузкой руководил лично мистер Джордж — управляющий английской компанией "Смит-Макензи", которой принадлежал занзибарский порт. Он стоял в стороне, внимательно наблюдая за работой. На нем была безукоризненно белая, накрахмаленная и отутюженная рубашка с короткими рукавами, шорты, белые гольфы и до блеска начищенные ботинки шоколадного цвета. Он стоял, засунув руки в карманы, и только покрикивал на рабочих.
А в это время корабельный кран поднимал несколько ящиков, упакованных в проволочную сеть. Сеть, видимо, плохо закрепили, и, едва оторвавшись от палубы, груз упал вниз. Мистер Джордж подскочил к кули, который стоял рядом, и изо всех сил пнул его ногой. Тот упал на ящики.
— Я говорил — цепляй как следует! Ты что, играть сюда пришел?! — заорал англичанин, и лицо его покраснело, как перезревшая папайя.
Работа продолжалась без остановки с утра и до семи часов вечера. Никто не обедал, только мистер Джордж в обеденное время достал из бумажного пакета сверток с бутербродами и стал жевать, не сводя глаз с грузчиков. Работа закончилась лишь после того, как англичанин убедился, что все ящики выгружены на причал. Тут же подогнали большие грузовики, ящики погрузили на них и увезли. Рабочие так и не узнали, что разгружали в тот день.
Рашиди не мог не обратить внимание на большую разницу в отношениях между грузчиками в артели старика Тиндо и среди портовых рабочих. Хотя последние частенько ругались и подшучивали друг над другом, они были намного дружнее, сплоченнее и всегда открыто обсуждали все, что их волнует.
— Ну и работа у нас! Гнем спину, как рабы! — со злостью сказал один из кули, присев с друзьями отдохнуть на палубе корабля, который они в тот день разгружали.
— Помыкают нами как скотиной, а только заговоришь о том, чтобы нам больше платили, начинают морочить голову обещаниями, — поддержал его другой рабочий.
Удивленный Рашиди спросил:
— А вы не боитесь говорить об этом с хозяевами?
Ему никто не ответил. Только Фараджи, который до этого сидел молча, взглянул на него.
— А ты что, испугался бы?
— Это не мое дело… Я ничего никому говорить не собираюсь, — ответил Рашиди, который накрепко запомнил, чем кончаются подобные жалобы.