— Прекратите задавать вопросы. Ваше дело — отвечать на них. Я еще раз спрашиваю: вы поставили в известность помощника резидента?
— Я не знаю, о ком вы говорите.
— Не знаете, что в стране есть помощник резидента по вопросам труда?
— Не знаю.
— И что при правительстве существует отдел труда?
— Нет.
— Так что вы вообще знаете?
— Я знаю ремесло грузчика.
Прокурор повернулся к судье:
— Прошу суд перенести слушание дела, чтобы я мог вызвать свидетелей обвинения.
Судья взглянул поверх очков на Рашиди, потом на прокурора и с усталым вздохом сказал:
— Заседание суда переносится на следующую пятницу.
Быстро пролетела неделя, и зал суда снова заполнился людьми, пришедшими на слушание дела, о котором знал весь Занзибар.
— Встать, суд идет!
Вошел судья, и прокурор, до этого просматривавший какие-то бумаги, обратился к нему:
— Ваша честь, разрешите мне вызвать свидетеля Уильяма Дэвиса.
Раздался звонок, и в зал, отдав честь судье, вошел англичанин в безукоризненно чистой и выглаженной полицейской форме. Это и был Уильям Дэвис. Он поклялся на Библии, и прокурор начал задавать ему вопросы на английском языке, а переводчик переводил:
— Господин Дэвис, вы помните, что произошло в субботу двенадцатого марта сего года в порту?
— Помню.
— Вы можете рассказать об этом суду?
Полицейский выпрямился. Несмотря на то что в зале работали все вентиляторы, по лицу его ручьями тек пот. Может быть, ему было жарко в форме. Он вынул носовой платок и вытер лицо.
— В пятницу двенадцатого марта сего года я находился в полицейском участке, когда нам позвонили и сказали, что в порту происходят беспорядки. Взяв под свое командование около тридцати полицейских, я отправился туда — и в порту был восстановлен порядок.
— Большое спасибо, господин Дэвис, — поблагодарил прокурор и снова задал вопрос: — А не помните ли вы, кто спровоцировал конфликт?
— Конфликт спровоцировал обвиняемый, — и офицер указал в сторону скамьи подсудимых.
— А вы не можете рассказать суду, каким образом он это сделал?
Полицейский снова вытер пот с лица и пригладил на затылке свои жесткие, торчащие во все стороны волосы.
— Я позвал его, но он не откликнулся. Я позвал его во второй раз, но он опять не ответил. Тогда я подошел и хотел заговорить с ним, а он ударил меня.
Прокурор с победным видом посмотрел на Рашиди и снова обратился к свидетелю:
— Значит, вы утверждаете, что именно обвиняемый спровоцировал столкновение рабочих с полицией?
— Да.
— Большое спасибо, господин Дэвис.
Судья повернулся к Рашиди:
— Хотите спросить что-нибудь у свидетеля?
Рашиди кивнул и, получив разрешение, стал задавать полицейскому вопросы.
— Когда вам позвонили в участок, то сказали, что в порту происходят беспорядки?
— Да, — отозвался Дэвис.
— И, приехав в порт, вы действительно их увидели?
Полицейский опять вытер пот и пригладил волосы.
— Люди шумели.
— Надо же! До этого вы говорили, что в порту происходили беспорядки.
— Какая разница!
— Шум и беспорядки — это две разные вещи, господин Дэвис. Шум стоит в порту каждый день, поэтому я вас спрашиваю, что вы имеете в виду, когда говорите о беспорядках в порту?
Вконец запутавшийся полицейский невнятно бормотал:
— Мы приехали, а они беспорядки устраивают, на работу не хотят идти.
— Так были беспорядки или нет?
— Были.
— И когда вы приехали в порт, они уже начались?
— Да, — неуверенно ответил полицейский.
— Откуда же вы узнали, что именно я зачинщик?
— Ты не откликнулся, когда я тебя позвал.
— Я вас не об этом спрашиваю, — сказал Рашиди, улыбнувшись и презрительно посмотрев на Дэвиса.
— Ваша честь, считаю дальнейшие вопросы обвиняемого излишними, — вмешался прокурор. — Ему не удалось доказать, что он не нанес свидетелю побоев.
Рашиди безнадежно махнул рукой и сел.
Потом вызвали других свидетелей, каждый говорил то, чего от него хотел прокурор, и Рашиди почти не задавал им вопросов. Наконец прокурор встал и обратился к судье:
— Ваша честь! Только что вы прослушали свидетельские показания, которые наглядно подтверждают, что столкновения в порту произошли по вине подсудимого. Как явствует из этих показаний, подсудимый набросился на господина Дэвиса, что и спровоцировало столкновение между рабочими и полицией, в ходе которого многие получили ранения…
В своей длинной речи прокурор обвинил Рашиди во всех смертных грехах. Наконец, закончив ее, он сел. Тогда судья сказал:
— Суд объявит свое решение в пятницу на следующей неделе.
…Рашиди лежал на жесткой койке в тюремной камере, но мысли его были далеко. Вдруг окошко в двери камеры открылось и кто-то позвал его:
— Рашиди!
Он поднял голову и увидел, как в окошко просунули небольшой бумажный сверток. Рашиди даже не успел заметить, кто передал его: когда он вскочил и шагнул в двери, окошко закрылось. Подняв сверток, он обнаружил, что это пачка сигарет, завернутая в исписанный листок бумаги, который оказался письмом от Амины. Он сел и стал читать:
"Мой дорогой, любимый муж! Я очень печалюсь и горюю и хочу, чтобы все у тебя закончилось хорошо. Как я живу, ты знаешь. Слышала, что твои друзья на этот раз проиграли, но они будут продолжать борьбу и обязательно победят. Я много думала и поняла, что ты делал важное дело и я зря ругала тебя за то, что ты поздно возвращался домой. Обещаю, что, когда ты вернешься, я больше не буду обижаться на тебя и сразу буду открывать тебе дверь, когда бы ты ни пришел.
(Это место в письме рассмешило Рашиди до слез.)
Я слышала, что приговор будет объявлен в пятницу, и решила во что бы то ни стало прийти в суд, хотя сейчас мне трудно ходить. Желаю тебе счастья и благополучия. Всегда твоя, Амина".
Прочитав письмо, Рашиди некоторое время сидел в каком-то оцепенении, со смешанным чувством радости и отчаяния, а потом принялся перечитывать его снова и снова. Наконец он спрятал его в укромное место и туда же положил пачку сигарет. Сам он не курил, но здесь, в тюрьме, сигареты ценились на вес золота.
Когда Рашиди ввели в зал суда, он сразу начал искать глазами жену и расстроился, не найдя ее. Амина немного опоздала, и для нее не нашлось места в переполненном зале. Она сидела во дворе, не спуская глаз с двери, из которой должны были вывести ее мужа.
Судья прочел приговор:
— Исходя из показаний свидетелей, Рашиди бин-Маджалива признается виновным в том, что он спровоцировал беспорядки в порту. Кроме того, он признается виновным в нападении на полицейского офицера и в нанесении ему побоев. В связи с вышеизложенным Рашиди бин-Маджалива приговаривается к трем годам каторжных работ.
Когда Рашиди выводили из здания суда, он лицом к лицу столкнулся с Аминой. Она заплакала, увидев мужа в наручниках и под конвоем. Рашиди хотел остановиться, но полицейские потащили его вперед. Он уперся ногами в землю и оглянулся назад, на Амину, которая стояла, беспомощно опустив руки и выставив вперед большой живот.
— Иди давай! Чего смотришь! — гаркнул на него один из конвоиров.
— Ничего, недолго вам осталось мучить нас, — прошептал Рашиди.
Полицейский подтолкнул его к машине.
Усадьба господина Фуада
I
Киджакази происходила из ватумва[31]. Ее родители, которые умерли, когда она была еще маленькой, служили господину Малику верой и правдой. И сама Киджакази работала на своего хозяина не за страх, а за совесть. С детства она считала, что рождена быть служанкой и что прислуживать господину — главная цель ее жизни. Поэтому она всегда с готовностью выполняла любое его поручение.
Господа частенько помыкали своей служанкой. Ей приказывали сделать то одно, то другое, посылали то туда, то сюда — и так целый день. Словом, в доме господина Малика она не знала ни минуты отдыха.