Султан, его семья и свита в панике устремились к порту, где, на их счастье, успели сесть на последний отходящий от пристани пароход.
К вечеру все было кончено. Радио объявило о провозглашении Народной Республики Занзибара и Пембы под руководством партии Афро-Ширази, которая привела народ к победе. Так впервые в истории страны рабочие и крестьяне взяли власть в свои руки.
III
Через месяц после победы революции было объявлено о национализации земли и передаче ее в руки крестьян. Фуад встретил это известие с нескрываемой яростью.
— Они не посмеют отобрать у меня землю, — успокаивал он себя.
Бедная Киджакази! Она не знала, что происходит в стране и почему у господина Фуада все время плохое настроение. Она глубоко сочувствовала ему, хотела помочь, защитить его от всех бед, но не знала как. «Может быть, он никак не может найти себе невесту?» — спрашивала она себя.
Однажды утром к дому Фуада подъехали два автомобиля. Из них вышли какие-то люди и направились к входной двери.
— Мы хотим поговорить с хозяином, — сказал один из них.
— Поговорить со мной? Пожалуйста, заходите. — Фуад попытался изобразить на лице приветливую улыбку. Он провел их в гостиную и пригласил сесть.
Киджакази издали наблюдала за непрошеными гостями. На них была поношенная одежда, двое были обуты в сандалии из автомобильных покрышек, остальные босы. Киджакази была поражена. Никто раньше не позволял таким оборванцам даже приближаться к гостиной. Они могли украсть что-нибудь, запачкать дорогие ковры.
Гости сели на резные стулья с бархатными подушками, и один из них заговорил:
— Вы, наверное, знакомы с новым законом о земле?
— Закон о земле? Какой такой закон? — спросил Фуад.
— Закон, гласящий, что вся земля теперь принадлежит государству.
— Ах, да! Конечно, слышал, господин, — ответил Фуад. Да, времена изменились! Теперь ему приходится называть этих голодранцев господами.
— Так вот, мы пришли, чтобы известить вас о том, что отныне вся земля, которая раньше принадлежала вам, переходит в собственность государства. А пока ждите дальнейших распоряжений.
— Я вас понял, господин.
— Это все, что мы хотели вам сказать.
С этими словами незнакомец поднялся. Поднялись и его спутники. Они сели в автомобили и уехали, а Фуад долго с ненавистью глядел им вслед. Лицо его покраснело, как переспелая папайя. Он потрясал кулаками и повторял: «Подлые воры! Подлые воры!»
«Чего эти люди хотят от Фуада? Зачем они мучают его?» — думала Киджакази. Но ответа не находила. Она чувствовала только, что вокруг происходит что-то доселе невиданное.
Действительно, в стране готовились большие перемены. Но помещики делали все возможное, чтобы сорвать планы революционного правительства.
Фуад частенько сиживал в своей гостиной вместе с друзьями, коротая время за беседой.
— Я слышал, что и у тебя они побывали, — говорил один из них, по имени Хатор.
— Как же, приходили. Хотят делить мою землю между голодранцами, сволочи, — отвечал Фуад, весь кипя от злости.
— Вот и у меня то же самое. Безбожники! Разве они не знают, что у нас, мусульман, собственность на землю священна? — вторил приятелям Селум.
— Только и слышно разговоров, что они хотят строить социализм. Все твердят: социализм, социализм, социализм… А что они могут? — присоединился к разговору Хальфани.
Позлословив, помещики расходились, а беспокойство Фуада с каждым днем росло. Этого не могла не видеть верная Киджакази. Она стала замечать, что хозяин потихоньку припрятывает продовольствие: батат, лук, сахар. Она не понимала, от кого он это прячет, но догадывалась, что враги Фуада, а значит, и ее враги хотят отобрать у хозяина его богатство. А раз даже такой человек, как Фуад, боится их, значит, враги эти могущественные. Киджакази смутно чувствовала, что угроза исходит от слова «социализм», иначе почему хозяин приходит в такое неистовство всякий раз, когда слышит его.
Однажды вечером Фуад сидел перед домом в шезлонге и курил сигареты одну за другой. Мимо него прошла Мконгве, и Фуад не удержался, чтобы не окликнуть ее:
— Эй, Мконгве, подойди-ка сюда. Я хочу тебе кое-что сказать.
— Что же вы хотите мне сказать?
— А ты подойди, тогда я и скажу.
— Я занята, работаю.
— А ну подойди сюда! — В голосе Фуада послышалась угроза.
— Вы что, не слышите, что я вам говорю: некогда мне, и все тут, — ответила Мконгве и пошла дальше.
«Да, времена изменились. Теперь даже моя собственная служанка дерзит мне», — горько думал Фуад, откидываясь в шезлонге.
И действительно, помещик, владелец обширного имения, больше не внушал Мконгве ни почтения, ни страха. Работала она с прохладцей — ожидала перемен. Она знала и о революции, и о готовящейся земельной реформе.
Батраки Фуада с нетерпением ждали, когда начнут делить землю. Они уже решили, что создадут кооператив и будут обрабатывать землю сообща.
А у Фуада продолжали собираться помещики. Они ожидали приятных для себя известий, но напрасно. Им только и оставалось, что ругать социализм да в бессильной злобе поносить членов революционного правительства.
Как-то раз к Фуаду снова приехали представители местной власти. Он принимал их в гостиной, угощал кофе и сигаретами. Разговор шел о том же, что и в прошлый раз, — о земле, о той земле, которую в мечтах видели своей многие поколения крестьян. Теперь день, когда она станет принадлежать тем, кто ее обрабатывает, был уже недалек, и батраки Фуада ждали его с радостью и надеждой.
Новый приезд непрошеных гостей встревожил и напугал Киджакази. Она чувствовала, что они раздражают хозяина, и это ей не нравилось. Проходя под окном, она услышала, как один из гостей сказал:
— Мы уже начали создавать кооперативы по обработке земли и теперь хотим организовать такой кооператив в вашем имении.
— Хорошая мысль, — с натянутой улыбкой сказал Фуад, — я всецело «за». Это очень правильно. Я и сам бы стал членом этого кооператива.
Она узнала бы голос Фуада из тысячи других голосов и могла поклясться, что это сказал именно он. Киджакази замерла под окном, чтобы лучше все расслышать. Нет, она не ослышалась. Фуад действительно сказал, что хочет стать членом кооператива, и это больше всего удивило Киджакази. «Разве не он совсем еще недавно ругал социализм и называл его выдумкой неверных? Неужели это говорит мой господин? Может быть, я ослышалась? Или бедный мальчик так напуган приходом этих злодеев, что у него помутился рассудок?» — думала женщина.
А разговор в гостиной тем временем продолжался:
— Нам безразлично ваше мнение. Просто мы хотим заранее поставить вас в известность о наших планах, чтобы для вас потом не было неожиданностей. Так вот, группа молодежи помогает здешним крестьянам в организации кооперативов. Скоро она прибудет сюда.
Киджакази, притаившись у окна, слышала, как Фуад громко сказал:
— Пришлите их ко мне. Я их могу многому научить: ведь они еще молоды и не знают, как правильно вести хозяйство.
— Их не надо ничему учить. Все их предки были земледельцами, и они с детства знакомы с крестьянским трудом. От вас требуется только показать им все ваши плантации.
— Конечно, не беспокойтесь. Я им все покажу, — сказал Фуад, с трудом сдерживая гнев.
Подслушанный разговор сильно удивил Киджакази. Особенно ее поразили слова Фуада. Неужели он действительно собирается учить крестьянских детей, как правильно вести хозяйство? Когда-то он брезговал даже подходить к ним близко, а не то что иметь с ними какие-то дела.
Услышав, что Фуад прощается со своими гостями, Киджакази покинула укромное место.
— Заходите еще, я всегда вам рад, — говорил Фуад, пожимая им руки.
«Ну дела! — думала Киджакази. — Бедный господин! Но он еще одумается». Киджакази уже было решила, что ее хозяин не в своем уме, но потом поняла, что он огорчен надвигающимися переменами. И старая служанка немного успокоилась, хотя ей была неприятна даже мысль о том, что ее хозяин вынужден знаться с бедняками.