Разгром ордынцев был полный. Вооруженное преследование продолжалось всю вторую половину дня. К вечеру ратники возвратились каждый под свое знамя[299]. Боевое состояние войска вызывалось ожиданием литовской армии. Было еще неизвестно, что находившийся в одном переходе от Куликова поля князь Ягайло, узнав о поражении своего союзника Мамая, повернул армию и «побежа назад с великою скоростию, никим же гоним»[300].
Так закончилась Куликовская битва — одно из величайших сражений русской истории, в котором с беспримерной силой проявились мужество русских воинов и полководческий талант их командиров.
После битвы все Куликово поле было завалено телами погибших и раненых. Вид побоища поразил с трудом разысканного и едва пришедшего в себя великого князя. При объезде поля главнокомандующий увидел, как сообщают источники, драматическую картину гибели многих своих виднейших сподвижников. Их останки в колодах были отправлены в родные места для погребения. Что касалось рядовых воинов, то их даже невозможно было точно сосчитать: «Зане телеса христианстии и бесурманстии лежаху грудами ... никто всех можаше познавати, и токо погребаху вкупе»[301]. Похоронами занимались шесть дней — все время, пока войско, находясь на поле битвы, «стояло на костях» (рис. 13): «Повеле ямы копати великие на превысоцем месте»[302]. По достоверному преданию, братские могилы были устроены на месте д. Монастырщины[303]. Судя по названию, здесь раньше стоял монастырь, получивший имя в честь рождества Богородицы, ежегодно праздновавшегося 8 сентября[304]. Источники Куликовского цикла дают редкую возможность представить, какое количество русских людей пало в великой битве.
В историю Руси 1380 г. вошел как год торжества победителей и скорби по массовым жертвам Донского побоища. Тогда во многих местах страны поминали убитых, а участники битвы были воспеты как национальные герои: «Тем воеводам при животе честь, а по смерти вечная память». Ряд имен погибших сподвижников Дмитрия Донского был помещен в государственный пергаменный синодик, другие были сохранены летописцами и древнерусскими книжниками и оказались в местных записях и родовых преданиях. В Ермолинской летописи после списка погибших в битве предводителей добавлено, что «их же имена писана в книгах животных, зде же токмо написах князей, бояр старейших, воевод, а прочих оставих множества ради»[305]. Для уточнения состава главных, точнее — полковых командиров, участвовавших в великой битве, приведем их имена в том порядке, как они следуют в синодике и некоторых других источниках.
В государственном пергаменном синодике,[306] древнейшая часть которого датируется XIV–XV вв., среди «убиенных от безбожного Мамая» оказались записаны из командиров передового полка[307] князь Федор Белозерский и сын его Иван, командир того же полка воевода коломенцев Микула Васильевич Вельяминов, воевода владимирцев и юрьевцев Тимофей Васильевич Волуй, один из командиров сторожевого полка воевода переяславцев Андрей Иванович Серкизов, также один из командиров сторожевого полка Михаил Иванович Акинфович, один из командиров большого полка боярин Михаил Андреевич Бренко, полка левой руки — Лев Морозов, командир разведчиков Семен Малик Приведенный список по записи почти современен Куликовской битве и соответствует такому же перечню близких к рассматриваемым событиям Симеоновской — Троицкой летописей, добавляющих в этот ряд еще и Александра Пересвета[308].
Характерен состав названных выше лиц. Почти все они являлись полковыми командирами, назначенными во время построения на берегу Дона накануне сражения. Поэтому они и были по иерархическому признаку первыми внесены в синодик и летописи. Исключение составляет окольничий Тимофей Васильевич Волуй, не числящийся среди полковых начальников. Согласно В. Н. Татищеву, в критическую фазу боя, когда враги врезались в большой полк, в котором к тому времени отсутствовали два командира: великий князь и погибший Михаил Бренко, именно Тимофей Васильевич и Глеб Друцкий (у Татищева, видимо, неточно — Брянский) «зело крепце бишеся и не даюсче татаром одолевати»[309]. Совершенно очевидно, что оба этих человека в тот момент действовали как вставшие на место выбывших новые полковые руководители. Таким образом, первоначальные записи коснулись в первую очередь главных войсковых предводителей. Из 23 таких предводителей, назначенных на донском смотре, шесть, а вместе с Т. В. Волуем семь погибли в сражении; это составляло почти треть высшего командного состава русской армии.
303
И по сей день жители Монастырщины при случайных работах натыкаются на человеческие кости (
306
Древняя Российская вивлиофика. СПб., 1896, ч. 8, с. 22;
307
Обозначение командных постов здесь и далее приведено нами в соответствии с росписью полков, построенных на берегу Дона.