А мне еще хватило дури вылезти в первый ряд!
Испуганно, а где и с болью заржали кони, также побеспокоенные стрелами. Грудь большинства наших скакунов прикрыта пластинчатой броней или кольчужной сеткой, а головы защищены стальными наголовьями. Но все же некоторые стрелы находят уязвимые места, впиваясь, к примеру, в конские крупы! Или же раня ничем не прикрытые ноги – пусть даже на излете…
Конечно, потери лошадей у нас куда меньше, чем у крестоносцев в первом крестовом походе – тогда сельджуки целенаправленно выбивали беззащитных коней. Однако же и ничем хорошим этот обстрел не кончится, ежели мы так и останемся стоять на месте!
Но стоим, стоим без приказа Андрея Ольгердовича Полоцкого, командующего полком правой руки… А стрелы меж тем продолжают лететь беспрерывно – правда, уже не так густо, зато точнее! Ведь сперва сблизившись с нами сплошной массой, теперь татары начали крутить «хороводы» метрах в пятидесяти от дружинников. Причем ныне они посылают их не по навесной траектории (когда взлетевшая в небо стрела летит по дуге, обрушиваясь на нас сверху, в падении), а по настильной – то есть целясь буквально в наши лица!
Или же в лошадиные ноги…
И если голову я прикрыл, чуть опустив павезу да изменив угол ее наклона на менее острый, то Бурушку… Бурушка стоит совсем беззащитным перед татарскими срезнями – стрелами с широким наконечником, не впивающимся в плоть, а режущим ее острой кромкой. Срезни оставляют после себя широкие, обильно кровоточащие раны – оттого и название… Одна такая стрела зацепила ногу стоящего справа от нас с Бураном коня – и тот с жалобным, протяжным визгом рухнул вперед, поджав под себя раненую ногу. Всадник же покатился кубарем вниз, через голову своего жеребца! Хорошо хоть не на скаку – иначе без тяжелых травм не обошлось бы…
Но такими темпами татары рано или поздно лишат нас лошадей! И ответить, как назло, нечем – утяжеленные русские дружинники четырнадцатого века перестали быть универсалами подобно ромейским клибанофорам, исключив из своего вооружения лук и стрелы. Нет, теперь мы «рыцари», теперь только копейный таран…
Ну, так и где он? Где общий приказ на атаку?! Ордынцы крутят хороводы всего в пятидесяти метрах, чуть даже меньше – так чего бы не повторить копийный напуск сторожевого полка? В конце концов, наши жеребцы хоть и не столь выносливы, но на разгоне куда быстрее степных лошадей!
Догоним, наверняка же догоним!!!
И словно в ответ на мои мысли за нашими спинами гулко заревел боевой рог! Первая линия дружинников тотчас подалась вперед – и практически все вои тотчас пришпорили коней, одновременно с тем сдергивая с плеч копья и склоняя их к врагу! Я промедлил всего мгновение – но тут же пришпорил Бурана, одновременно с тем «привычно» освободив носок от узкой петельки и также сдернув копье с плеча…
– С Богом, братцы!
– С нами Бог!!!
– Русь!!!
– Не жале-е-е-ть!!!
– Севе-е-е-еррр!!!
Разнообразными боевыми кличами взорвались угрюмо молчавшие до того дружинники, пережидавшие обстрел лишь с негромкой молитвой – да редкой бранью; теперь же каждый орет во весь голос, бодря себя и соратников, да пугая врага! Мои воины, к примеру, гремят древним боевым кличем племени северян, основавшим Чернигов, Новгород-Северский и тот же Елец – причем последний аж дважды:
– Севе-е-е-еррр!!!
Кричу со всеми и я, широко раскрыв рот и из последних сил напрягая голосовые связки, одновременно с тем прикрыв глаза от туго бьющего в лицо ветра! Буран летит вперед, словно спущенная с тугой тетивы стрела, разрезая воздух на своем пути! А если посмотреть вниз, то трава под его копытами сливается в сплошной малахитовый ковер…
В свою очередь татары, в страхе смешав ряды «хороводов», уже отпрянули назад. Впрочем, все так же посылая в нас стрелы «по-скифски», то есть полностью развернувшись в седле назад; учитывая же, что расстояние между нами стремительно сокращается, бьют поганые едва ли не в упор…
Одна, другая стрела ударили в мою павезу, выставленную прямо перед лицом. Хорошо хоть не бронебойные, со стандартными ромбовидными наконечниками, застрявшими в щите! А вот Бурушка подо мной вдруг дернулся, болезненно заржал – не потеряв, впрочем, хода… Возможно, стрела с граненым острием ударила в грудь и прошила броню?! Возможно, но сейчас посмотреть не могу; так или иначе, глубоко проникнуть сквозь стальные пластины стрела не могла, застряла древком. А такое ранение для жеребца хоть и болезненно, но отнюдь не смертельно… И судя по тому, что Буран ускорился еще сильнее, а ржание его стало грозным, злым, княжеский конь отнюдь не собирается падать!