“Я в это не верю”, - сказал Кулл. “Эти горы были всегда, но однажды они рухнут и исчезнут. Однажды море зальет эти холмы–”
“Хватит этого богохульства!” - воскликнул Гор-на со страстью, которая была почти гневом. “Кулл, мы близкие друзья, и я терпимо отношусь к тебе из-за твоей молодости, но ты должен научиться одной вещи – уважению к традициям. Ты издеваешься над обычаями и способами нашего народа – ты, кого этот народ спас из дикой местности и дал дом и племя ”.
“Я был безволосой обезьяной, бродившей по лесам”, - признался Кулл откровенно и без стыда. “Я не мог говорить на языке людей, и моими единственными друзьями были тигры и волки. Я не знаю, кем был мой народ, или какой крови я–”
“Это не имеет значения”, - вмешался Гор-на. “Несмотря на то, что ты похож на одного из того разбойничьего племени, которое жило в Долине Тигра и которое погибло во время Великого потопа, это мало что значит. Ты доказал, что ты доблестный воин и могучий охотник–”
“Где ты найдешь юношу, равного ему в метании копья или в борьбе?” - вмешался Ам-ра, его глаза загорелись.
“Совершенно верно”, - сказал Гор-на. “Он - заслуга племени Морских гор, но при всем этом он должен контролировать свой язык и научиться почитать святыни прошлого и настоящего”.
“Я не насмехаюсь”, - сказал Кулл без злобы, - “но я знаю, что многое из того, что говорят жрецы, является ложью, потому что я бегал с тиграми и знаю диких зверей лучше, чем жрецы. Животные – это не боги и не демоны, а по-своему люди, лишенные похоти и алчности человека...”
“Еще одно богохульство!” - сердито воскликнул Гор-на. “Человек - самое могущественное творение Валки”.
Ам-ра вмешался, чтобы сменить тему. “Я слышал, как рано утром на побережье бьют барабаны. На море идет война. Валузия сражается с лемурийскими пиратами”.
“Не повезло обоим”, - проворчал Гор-на.
Глаза Кулла снова сверкнули. “Валузия! Волшебная страна! Когда-нибудь я увижу великий Город Чудес”.
“День, когда ты творишь зло”, - прорычал Гор-на.
“Ты будешь закован в цепи, над тобой нависнет обреченность на пытки и смерть. Ни один человек нашей расы не видит Великий Город иначе, как рабом”.
“Ей не повезло”, - пробормотал Ам-ра.
“Черная удача и красный рок!” - воскликнул Гор-на, потрясая кулаком в сторону востока. “За каждую каплю пролитой крови атлантов, за каждого раба, трудящегося на их проклятых галерах, пусть черная зараза падет на Валузию и все Семь Империй!”
Ам-ра, воспламененный, ловко вскочил на ноги и повторил часть проклятия; Кулл отрезал себе еще кусок вареного мяса.
“Я сражался с валузийцами, - сказал он, - и они были храбро одеты, но их было нетрудно убить. И у них не было злых черт лица”.
“Ты сражался со слабой охраной ее северного побережья”, проворчал Гор-на, “или с экипажами выброшенных на берег торговых судов. Подождите, пока вы не столкнетесь лицом к лицу с атакой Черных эскадронов или Великой Армии, как это сделал я. Хай! Тогда можно напиться крови! С Гандаро Копьеносцем я разорял валузийские побережья, когда был моложе тебя, Кулл. Да, мы пронесли факел и меч вглубь империи. Нас было пятьсот человек из всех прибрежных племен Атлантиды. Четверо из нас вернулись! За пределами деревни Ястребов, которую мы сожгли и разграбили, фургон Черного Эскадрона разбил нас! Хай, там копья напились , а мечи утолили жажду! Мы убивали, и они убивали, но когда гром битвы стих, четверо из нас сбежали с поля боя, и все мы были тяжело ранены.”
“Аскаланте говорит мне, ” продолжал Кулл, “ что стены Хрустального города в десять раз выше роста высокого мужчины; что блеск золота и серебра ослепил бы глаза, а женщины, которые толпятся на улицах или высовываются из окон, одеты в странные, гладкие одежды, которые шуршат и переливаются”.
“Аскаланте должен знать”, мрачно сказал Гор-на, “поскольку он был рабом среди них так долго, что забыл свое доброе атлантийское имя и должен отказаться от валузийского имени, которое они ему дали”.
“Он сбежал”, - прокомментировал Ам-ра.
“Да, но на каждого раба, вырвавшегося из когтей Семи Империй, приходится семеро, которые гниют в подземельях и умирают каждый день – ибо атланту не предназначалось оставаться рабом”.
“Мы были врагами Семи Империй с незапамятных времен”, - размышлял Ам-ра.