Марсель же занималась исключительно работой внутри поместья. Она очень боялась встретить своих старых «друзей». И поэтому не выходила за пределы поместья. И, как показало время, не зря.
Однажды не вернулась девушка, которая была похожа на Марсель, но только очень отдалённо. Они обе были светловолосыми, и у обеих не было одной руки. Но на этом сходство заканчивалось.
Если Марсель была бойкой и общительной, то другая девушка, Лина, была тихой и застенчивой. Ей больше нравилось разговаривать со стариками, чем с ровесниками. Она любила слушать истории о том, что раньше всё было лучше, а новое поколение уже не то. Возможно, это было связано с тем, что её воспитывали бабушка и дедушка.
Поэтому она часто помогала по хозяйству пожилым людям. С одной из таких работ девушка не вернулась.
Марсель не была близка с Линой, но и не была ей посторонним человеком. Они жили в одном большом доме и волей не волей немного привыкаешь человеку.
Когда Нисса вернулась с адреса, где должна была работать Лина, то была серее тучи. Она ничего не сказала, а лишь молча вошла в подвал. Пробыла там примерно полчаса и вышла в сопровождении двух людей. Судя по фигурам, это были мужчина и женщина. Один из них был знаком Марсель как ночной и немой охранник. Один раз, когда на блондинку напал ночной жор, охранник не на шутку напугал девушку. Но, благо, один бутерброд, предложенный Марсель, решил это маленькое недоразумение, и девушка обзавелась ещё одним другом. Судя по всему, он был немым. И, судя по всему, единственным человеком, кому был разрешен вход в подвал. Кроме Ниссы, естественно.
Вторая девушка была незнакомкой. Кто она? Охранница? Благодетельница? Вряд ли. Госпожа Нисса говорила о благодетеле как о мужчине. Тогда кто же это?
Девушка украдкой разглядывала незнакомку. И только сейчас она заметила странность. Тело таинственной девушки было деформировано. Это было незаметно на первый взгляд, но становилось очевидно, если присмотреться. Может быть, благодетель пытается помочь этой девушке? Размышления Марсель прервала Нисса обращаясь к собравшейся толпе.
- Случилась беда. Одна из наших работниц была похищена...
Если до этого момента в толпе были слышны разговоры, то теперь воцарилась мёртвая тишина. Нисса продолжала.
-... И есть подозрения, что её украли именно из-за принадлежности к нашей общины. И поэтому с завтрашнего дня будет введён карантин. Марсель, тебе придётся пройти с нами. Нам нужно кое-что проверить.
Сердце однорукой девушки дрогнуло. Неужели это произошло из-за неё? Она вышла на улицу вместе с группой, её ноги дрожали. На улице темнело. Когда группа дошла до дома, указанного в объявлении, была уже ночь. Весь путь они проделали в тишине, и это пугало Марсель. У самого входа в старый, покосившийся дом Нисса обратилась к девушке:
- Ты веришь мне ?
- Конечно же госпожа. Почему вы задаете этот вопрос?
- Когда мы войдём в этот дом... Ты должна полностью доверится мне. Полностью мне подчиняйся и всё будет хорошо.
- ... Хорошо госпожа Нисса.
Марсель не понимала что происходит. И от этого всё сильнее нервничала. Но всё таки вошла внутрь халупы.
Внутри находились её бывшие друзья, а точнее, только те из них, кто был физически здоров. Каждый из них был вооружён увесистой дубиной. Среди них был и тот самый человек, который принуждал её к близости. Он выглядел как худой мужчина с лысой головой, немного опухшей от алкоголя. У него была подходящая кличка — «Шнырь». В углу комнаты Марсель увидела избитую и связанную Лину. Её глаза были немного опухшими и покрасневшими от слёз. От страха сердце Марсель ушло в пятки.
- Давно не виделись дрянь. Не ужели ты думала что можно просто уйти от меня?
Голос ублюдка звучал самодовольно и уверенно. Он чувствовал себя королём положения. Ему ответила Нисса.
- Деньги принёс ?
- Естественно. Ты за кого меня принимаешь? Передай то, что принадлежит мне, и забирай ту ноющую дуру в углу и двенадцать серебряных.
Шнырь достал небольшой мешочек с монетами и слегка потряс им.Этот звон показался Марсель набатом. Неужели её снова предали? Глаза наполнились слезами. Только усилием воли она сдерживала себя, чтобы не расплакаться прямо на месте. Видимо, ради благополучия общины ей придётся пожертвовать собой.