Он развернулся и сошел к себе в комнату. Артур проглотил слова, так и теснившиеся во рту и, оглушенный, последовал за ним.
Отец лежал на кровати, лицом вверх. Рядом на простыне громоздилась бухта веревки.
– Привяжи меня к столбикам кровати, – распорядился доктор Дарейя. – За обе руки и обе ноги.
Артур молча стоял и хватал ртом воздух.
– Делай, как я сказал!
– Но, отец, зачем же…
– Не будь идиотом! Ты же прочел книгу! Мы с тобой связаны кровью. Я всегда надеялся, что это Сесилия, но теперь уверен, что дело в тебе. Мне следовало обо всем догадаться еще той ночью двадцать лет назад, когда ты стал жаловаться на головную боль и кошмары… Скорее, у меня череп раскалывается… Привяжи меня!
Безмолвно, в агонии, пронзаемый собственной болью, Артур взялся за работу. Он привязал руки… затем ноги… – привязал к стальным столбикам настолько крепко, что отец ни на дюйм не мог приподняться с постели. Затем он задул все лампы и, не бросив на нового Прометея ни единого взгляда, взошел по лестнице к себе, захлопнул и запер за собою дверь.
Осмотрев затвор ружья, он прислонил его к стулу у кровати. Сбросив халат и тапочки, он уже через мгновение провалился в полное бесчувствие.
Артур проспал допоздна. По пробуждении все его мускулы были как доски, а образы всю ночь осаждавших его разум кошмаров так и стояли перед глазами. Он выкарабкался из кровати и ступил, шатаясь, на пол. Тупая, оглушающая боль кружила под сводами черепа. Он чувствовал себя раздутым… сырым и сочащимся внутренней слизью. Во рту было сухо, десны жгло и саднило.
Устремившись к двери, он потянулся, расправив затекшие руки.
– Папа! – крикнул он и услышал, как голос сломался, едва вырвавшись из горла.
Солнце заливало лестницу через окна на площадке. Воздух был сухой и горячий и нес легкий привкус тлена. Запах этот заставил Артура внезапно содрогнуться – содрогнуться в приступе острого ужаса. Он узнал его, вспомнил – и смрад, и тяжесть в венах, воспаленный язык, горящий рот… Казалось, века прошли, но вот она, память, взмывает, как дух, из глубин прошлого. Все это он уже чувствовал раньше.
Он тяжело оперся о перила и наполовину соскользнул, наполовину скатился вниз по ступенькам.
Ночью отец умер. Он лежал, как восковая кукла, привязанный к кровати, с лицом изможденным и едва узнаваемым. Несколько мгновений Артур тупо стоял в изножье кровати, затем поднялся в свою спальню.
Почти сразу же сверху раздался выстрел: он разрядил оба ствола себе в голову.
Трагедию Дровяного озера обнаружили случайно, три дня спустя. Партия рыболовов нашла тела и известила власти; началось расследование.
Артур Дарейя со всей очевидностью встретил смерть от собственной руки. Характер ранений и то, каким образом он держал оружие, исключали всякую возможность подлога. Однако смерть доктора Генри Дарейи поставила полицию в совершеннейший тупик, ибо его связанный труп, нетронутый за исключением двух небольших рваных ранок на яремной вене, был совершенно лишен крови. Протокол вскрытия Генри Дарейи постановил смерть «от неизвестных причин», и только лишь после того, как в дело вмешалась желтая пресса, и таблоиды занялись семейной историей дома Дарейя, публика получила некоторые объяснения – правда, совершенно невероятные и фантастические.
Подобные нелепые домыслы, разумеется, оскорбляли общественное мнение, однако, ввиду грозящего разразиться скандала, власти почли необходимым спешно отправить обоих Дарейя в крематорий.
Джозеф Пейн Бреннаню. Седьмое заклинание
«Сих же черных молитв сиречь заклинаний существует семь: три – для обычных чар и надобностей и столько же – для нечистых и для полного изничтожения врагов всех и всяких. Относительно же седьмого тех интересующихся сими материями предупреждаю особо. Да не будет прочитано седьмое заклинание ни в каком случае и никогда, если только не желает оператор узреть ужаснейшего демона. И хотя не явится демон, если не произнести слова заклинания у Кровавого Алтаря Древних, а не в другом каком месте, да остережется всякий сие читающий. Ибо да будет ему известно, что сарацинский колдун именем Май Лазаль безо всякой на то причины огульно возгласил сии страшные слова, и пришел к нему демон, и, не найдя кровавой жертвы, разгневался на мага и разорвал его в клочья. Живая кровь дитяти или чистой девы для тех целей лучше всего, но и зверя всякого, доброго тельца или овна, будет достаточно. Но пуще всего берегись, чтобы жертва не умерла до исторгания крови, чтобы кровь ее не стала мертвой, ибо тогда гнев демона возрастет стократно. Если жертва угодна окажется, демон даст богомерзкую силу, так что слуга его станет богат и возвысится надо всеми соседями».