– Я была уверена, что вы придете, мистер Танстон, – приветливо проворчал дальний угол, и старая хозяйка проковыляла из сумрака вперед.
Она оказалась грузная, седая, потрепанная, но лик имела горделивый и клювастый, а глаза и зубы – как у двадцатилетней девицы.
– Профессор Рейн[35] и Джозеф Деннингер могут сколько угодно писать книги и доказывать возможность передавать мысли на расстоянии. Я же просто сижу тут и практикую это искусство – с теми, чей разум сонастроен моему. Вроде вас, мистер Танстон. Рискну сказать, вы пришли сюда за книгой.
– Предположим, – сказал Танстон, – мне нужен экземпляр «Некрономикона»?
– Предположим, – подхватила старуха, – я дала его вам.
Она обернулась к ближайшей полке, вытащила несколько книг и сунула руку в открывшуюся за ними полость.
– Никто из известных мне людей не способен открыть «Некрономикон» и не влипнуть в неприятности. Для всякого другого цена была бы непомерно высокой. Вам же, мистер Тан…
– Положите книгу, где взяли! – резко велел он.
Она только поглядела на него своими яркими молодыми глазами, поставила книги на место и стала ждать, что он еще скажет.
– Я знал, что он у вас есть. Я хотел только увериться, что он все еще у вас. И здесь и останется.
– Останется, – пообещала хозяйка, – если только не понадобится вам.
– А Роули Торн сюда захаживает?
– Торн? Такой, вроде разжиревшего белоголового орлана? Месяцами не бывает. У него денег нет, чтобы заплатить мои цены – учитывая, сколько я заламываю ему даже за дешевые репринты Альберта Великого.
– Доброго вам вечера, миссис Харлан, – сказал Танстон. – Вы очень добры.
– Это вы добры, – возразила она. – Ко мне и к куче других людей. Когда вы умрете, мистер Танстон (а это, надеюсь, будет еще очень нескоро), целое поколение будет отмаливать вашу душу до славы господней. Могу я вам кое-что сказать?
– Прошу вас. – Он замер уже почти на пороге.
– Торн был здесь однажды, просил меня о любезности. Речь шла о старом больном бедняге, который живет – если это, конечно, можно назвать жизнью – в многоквартирном доме на другом конце города. Его зовут Кавет Лесли. Торн уполномочил меня заплатить любую цену за книгу, находившуюся во владении этого самого Лесли.
– Не «Некрономикон»? – поспешно спросил Танстон.
Она покачала седой головой.
– «Некрономикон» он спрашивал за день до этого, я сказала, что у меня такого на продажу нет – чистая правда, между прочим. Я так поняла, по его мнению, книга Кавета Лесли вполне может его заменить.
– Как же называлась эта книга?
Она сморщилась, и лицо ее стало похоже на чрезвычайно умудренный грецкий орех.
– По его словам, у нее нет названия. Я должна была сказать: «Ваш старый учебник».
– М-м-м-м, – нахмурившись, промычал Танстон. – А адрес какой?
Она записала адрес на клочке бумаги. Танстон поглядел на него и улыбнулся.
– И еще раз доброго вечера, миссис Харлан. Некоторые книги должны оставаться в живых, несмотря на всю их опасность. Для ученых исследований вроде моего они нужны. Вы – самый лучший и мудрейший хранитель, какой только мог им достаться.
Она еще долго смотрела ему вслед. Откуда-то из глубин магазина вышел черный кот и потерся о ее ноги.
– Если бы я сама хотела заниматься магией по этим книгам, – задумчиво сообщила она ему, – я бы скостила себе годков и окрутила Джона Танстона. Никогда эта графиня Монтесеко не оценит его по достоинству!
Убогое место, где проживал Кавет Лесли, мало что смогло ему рассказать. Лендлорд по-английски не понимал, и Танстону пришлось перепробовать еще пару языков, прежде чем он сумел-таки выяснить, что Лесли долго болел, что его лечил врач из благотворительной организации и что сегодня он умер – по всей вероятности, от спазма трахеи. Доллара хватило, чтобы Танстону милостиво позволили осмотреть последний нищенский приют стрика.
35
Джозеф Бэнкс Рейн (1895–1980) – американский ботаник и парапсихолог, основатель парапсихологической лаборатории в Дьюкском университете и ряда других организаций, автор книг «Экстрасенсорное восприятие» и «Парапсихология: пограничная наука о разуме».