Стоило мне встать на место, будто бы повинуясь сигналу, с противоположных сторон зала вышли Рандгрид и Линн. Секунду было тихо, а потом зал взревел. Я же не мог отвести взгляда от женщин-бойцов.
Обе были обнажены по пояс.
С моей стороны выходила Линн, и первое, что бросилось мне в глаза — виброплеть, обернутая вокруг торса крест-накрест. Я поразился такому размещению оружия: даже в выключенном состоянии плеть была опасна. Даже если предположить, что они должны были сражаться без брони, и, обернув плеть вокруг тела, Линн хотела защитить себя от ударов по касательной, острые кромки плети больше ранили ее, чем были способны защитить — уже сейчас я видел крошечные царапины на ее теле. К концу же боя они угрожали превратиться в глубокие кровоточащие порезы. Кроме этого я с удивлением обнаружил то, чего раньше не замечал, хотя как-то видел ее почти раздетой: на спине Линн выпростали крылья две хищных черных птицы. Детализация татуировки была просто пугающей — казалось, только виброплеть сдерживает их от того, чтобы не взлететь немедленно. Проходя мимо, Линн даже не покосилась в мою сторону, но я почувствовал легчайшее ментальное касание — как рукопожатие, будто это мне сейчас предстояло биться не на жизнь, а насмерть с безумной атаманшей, что мнит себя богиней. Ответив ей тем же успокаивающим импульсом, я вновь поднял щиты — в эту самую секунду я для себя понял, что не позволю ей умереть, и плевать мне на “честность” поединка. Линн в этом бою не погибнет, даже если мне придется всю эту криффову пещеру с землей сравнять.
Тем временем женщины сошлись посреди арены, и шум стих, будто кто-то перекрыл старкадам воздух в одночасье. Я обратил внимание на Рандгрид. Если Линн была вооружена теми самыми короткими топорами, как я уже понял, с вибронитью, формирующей кромку, то Рандгрид так и не рассталась со своей секирой. Прически — высоко поднятые косы — у женщин были одинаковые, но Рандгрид в свою вплела около сотни тончайших стальных треугольников, — небольших, размером с фалангу маленького пальца, но смертельно опасных. Почему-то я был уверен, что, взмахнув такой «железной косой», можно было не только без глаз противника оставить, но и глотку преспокойно вспороть. Отдельного внимания заслуживали ее татуировки — ощетинившийся костяными наростами змей обвивал живот толстыми кольцами. На змеином теле разместился худой волк с оскаленной пастью, пожирающий то, что было набито поверх правой груди, и, вероятно, должно было представлять собой солнце… тут я пригляделся и обомлел. То, что я принял за огрехи рисунка, оказалось культей, неровными краями давно ампутированной плоти. Все еще разглядывая ее, я прикинул, каким должен был быть удар, чтобы отрезать грудь по касательной, и понял, что руку Рандгрид потеряла вследствие него же — кто-то в прыжке нанес тяжелый рубящий удар сверху, который прошел так близко к телу, что лишил наемницу груди, а потом отсек ведущую руку.
Какое-то время женщины неотрывно смотрели друг на друга в звенящей тишине, и вдруг Рандгрид запрокинула назад голову и закричала. Громко, дико, неудержимо. Это был первобытный вызов, смысл которого не менялся с самого начала времен: в нем плескалась безудержная ярость, презрение к опасности, к жизни… и к смерти. «Посягнувший на мое умрет!» — означал этот крик.
Удивительно, но старкады продолжали молчать. И когда эхо вызова Рандгрид затихло вдали, Линн издала собственный боевой клич. Ее голос вибрировал и вызывал дрожь. «Твое время прошло!» — без слов кричала Линн.
Она резко крутанула топор в правой руке поворотом запястья, активировав сразу оба лезвия.
Рандгрид слегка пригнулась, готовая сорваться в бой, поигрывая своей механической рукой с уже активированной вибросекирой. Ее безумные глаза оценивающе прищурены, и без того узкие губы сжаты в линию. Женщины медленно пошли по кругу, примеряясь друг к другу. Зловещие красные отблески играли на лицах и телах, создавая причудливые тени, заставляя оживать жуткие татуировки. В неверном свете факелов и свечения виброклинков казалось, что змей действительно обвивается вокруг тела Рандгрид, а волк скалится уже не на солнце, а на ее соперницу. Линн атаковала первая. Птицы на ее спине, казалось, подарили ей свои крылья, слившись с телом, и тут я понял, кто нанес тот самый страшный удар, что лишил Рандгрид руки, — Линн буквально бросила свое тело в воздух, издав птичий какой-то крик. Топор просвистел в воздухе, оставляя за собой размытый красный след, но Рандгрид была начеку: увернувшись от удара со змеиной какой-то ловкостью, удивительной для ее роста и сложения, она резко обернулась вокруг своей оси, смертоносные треугольнички на косе пропели в воздухе, зазвенел металл, и первая кровь брызнула на белый песок вместе с осколками металла.
Женщины снова пошли по кругу, и я заметил, что у Линн на левом плече остались три глубокие борозды. Крифф! То самое место, куда ее Немзи ранил. Я неосознанно дернулся. Рандгрид же потеряла часть украшений со своей смертоносной прически. Видимо, тонкая сталь не выдержала столкновения со сверхпрочным материалом виброплети на теле Линн. Похоже, не зря она мирилась с дискомфортом от острой кромки оружия на обнаженной коже.
Я видел, как Линн покрепче перехватила топор левой рукой, игнорируя рану, заливающую руку красным. Атаковать левой она уже не сможет. Однако несмотря на ранение, Линн ступала по-прежнему уверенно, концентрации не растеряла. Вместо этого закрутила топор перед собою в серии пугающих дуг, превращая его в сверкающую алым мельницу.
А Рандгрид тем временем обходила ее по широкой дуге, занося над головой секиру.
Она явно воодушевилась тем, что ей удалось ранить противницу и решила, видимо, покрасоваться перед бойцами. Она издала боевой вопль и, в два огромных шага сократив дистанцию достаточно, чтобы расколоть Линн голову светящейся кромкой своего оружия, нанесла ужасающей силы удар, блокировать который не вышло бы и у боевого дроида.
Однако за секунду до того, как ее замах перешел в удар, Линн в перекате бросилась великанше в ноги и, поднырнув под секиру, толкнула ее плечом в живот, сразу же уходя влево. Рандгрид, глухо ухнув, развернула бедра и плечи, изменив направление удара, — видимо, все-еще надеялась достать соперницу. Но вместо этого потеряла равновесие и тяжело упала на песок. Секира отлетела к бортику арены и осталась там лежать, сыпя злыми красными искрами, плавя песок. Старкады как один выдохнули со стоном. Мужчины буквально пожирали глазами зрелище.
Линн не тратила времени зря. Ухватив топор у самого лезвия, она бросилась вперед, в надежде завершить начатое, но не рассчитала силу рывка, в момент очутившись слишком близко. Линн захрипела, когда механические пальцы с силой сжали ее горло. Жестоко улыбаясь, Рандгрид медленно поднялась на ноги, не ослабляя захвата. Линн билась, силясь достать противницу оружием, но та лишь немного сжала пальцы, и глаза Линн закатились, топоры выпали из ослабевших рук. Рандгрид поднялась в полный рост, приподняв Линн над ареной на вытянутой руке: еще секунда, и она сломает ей шею.
Я резко выдохнул и, молясь, чтобы мои догадки оказались правдивыми, помыслил, силой придав образу достоверность: один из старкадов с выражением дикой ярости на лице поднимает ее собственную вибросекиру с песка и, сделав два широких шага вперед, замахивается оружием, чтобы снести предводительнице голову.
Рандгрид дернулась, не понимая, откуда взялось видение, и, выпустив Линн из своей хватки, бросилась в сторону, уходя от предполагаемого удара. В ту же секунду я увидел, как ее глаза расширились от осознания, взгляд на мгновение остановился на мне, тут же метнувшись к Линн, чтобы встретить свою смерть.