Сейчас я предлагаю моему читателю немного поговорить о КГБ. И первое, что я хочу сказать, так это то, что существуют не совсем верные выражения. Например, Меиру Ротшильду (1744–1812), основателю легендарной династии банкиров, приписывают изречение:
«Дайте мне управлять деньгами страны, и мне нет дела, кто будет устанавливать там законы».
Ах, сколько я слышал восторгов по поводу правильности этого высказывания. Оно прям на столько истинное, что ничего уже более истинного и быть не может. Однако я говорю по-другому:
«Дайте мне в управление спецслужбы страны (стран) и мне будет совершенно всё равно, кто там будет управлять финансовыми потоками и принимать законы. Потому что если финансовые потоки потекут не туда, куда надо мне, то управляющий финансовыми потоками очень быстро скончается, например, от сердечной недостаточности. И с принимающими законы произойдёт то-же самое».
Помните, как у Пушкина:
К чему я клоню? К тому, что при известных обстоятельствах тот, у кого в руке кинжал, будет сильнее того, у кого в руке деньги. Или вот читаю в «КГБ против СССР»:
«С некоторых пор именно спецслужбы стали тем инструментом, который более других влияет на историю».56
Да, совершенно верно!
Когда я впервые заподозрил КГБ в причастности к уничтожению СССР? Впервые такая мысль мелькнула в моей голове в момент, когда я увидел небольшую телепрограмму о кагэбэшниках. Было это в первой полови девяностых. Мне на всю жизнь запомнился один эпизод из этой телепрограммы. Журналист задаёт вопрос интервьюированному гэбисту: «Как вам удаётся набирать такие (подразумевается: достойные — И.У.) кадры?». А надо Вам сказать, что в этой телепрограмме кагэбэшники представлялись профессионалами без страха и упрёка. Гэбист в ответ снисходительно улыбнулся и начал объяснять, где и как «они» набирают столь безупречные, прекрасные кадры. Я в этот момент подумал: как же так?! Все государственные структуры управления СССР (можно сказать: весь СССР) уже давно оплёваны: в армии — неуставняк, в милиции — бардак, в чиновничестве — коррупционеры, в КПСС — идиоты, в комсомоле — проходимцы, в крестьянстве — пьяницы и бездельники, в рабочем классе — бездельники и пьяницы. И вдруг выясняется, что в КГБ у нас работу работали и службу служили отличные ребята: честные, дисциплинированные, всегда готовые пожертвовать своей жизнью ради выполнения служебного долга. Возможно ли такое? Вот тогда-то впервые и зародилась в моей голове эта крамольная мысль: а может это КГБ разработал и осуществил операцию по развалу социализма, а теперь наслаждается победой и любуется собой. Ну, посудите сами: все у нас, значит, уроды неполноценные, дерьмом провонявшие, а спецслужбисты — чуть ли не святые, шоколадом намазанные. Да ведь такого просто не может быть!
Не скажу, что эта мысль пронзила меня тогда очень сильно, но она мне запомнилась, и к публикациям о КГБ я стал относиться более внимательно.
Следующий лёгкий шок я получил, когда случайно услышал по радио России поздравление президента Бориса Николаевича Ельцина в адрес сотрудников спецслужб. Как известно, он своим указом № 1280 от 20 декабря 1995 года установил «День работника органов безопасности Российской Федерации». До этого времени в течение многих десятилетий день 20 декабря отмечался неофициально как «День чекиста». Так вот, поздравляя спецслужбистов с их узаконенным профессиональным праздником, Ельцин в числе прочего произнёс одну очень интересную фразу. Звучала она примерно так:
«…и сегодня сотрудники российских спецслужб остаются настоящими патриотами своего дела!».
Когда Ельцин произносил: «остаются настоящими патриотами», я очень сильно напрягся и навострил свой слух до предела. Чего-кого — они остаются патриотами? Народа? Родины? Страны? Государства? Когда я услышал: «патриотами своего дела!», то испытал двоякое чувство. С одной стороны — чувство облегчения от того, что поздравляемые не были лживо и цинично определены в патриоты народа, родины, страны, государства. С другой, мне было очень стыдно за то, что нельзя наших спецслужбистов считать патриотами своего народа, своей родины, своей страны и своего государства. Очень верное словосочетание подобрали те, кто писал для президента Ельцина это поздравительное послание: «патриоты своего дела»!
После этого ельцинского поздравления в адрес российских спецслужб в моём архиве появилась папка с аббревиатурой «ПСД» (то есть Патриоты Своего Дела (10)). В этой папке нет каких-то особо ценных документов, но кое-что интересненькое имеется. Как говаривал генерал-лейтенант Самуэль Уилсон, который был руководителем РУМО США (Разведывательного Управления Министерства Обороны Соединённых Штатов Америки) в 1976–1977 годах:
«90 процентов разведданных приходит из открытых источников и только 10 — за счёт работы агентуры».
Вот и я, уважаемый мой Читатель, исповедую такой же принцип: «90 процентов информации можно найти в открытых источниках, а о том, что прячется в оставшихся 10 процентах, можно и самим догадаться». Поэтому я стараюсь обращать своё внимание не только на книги, но и на то, что публикуется в наших газетах и журналах.
Итак, давайте заглянем в мою папочку с аббревиатурой «ПСД».
***
Первое, что я спешу показать своему Читателю, отрывок из интервью со скульптором Эрнстом Неизвестным.57 Именно оно попало в мою папку первым.
«Э. Неизвестный: Жить и работать мне было тогда уже очень трудно, но уезжать я не собирался. Меня просто дожали. Просто перекрыли мне постепенно кислород, запретили выезд на выставки за границу. Слежка за мной велась открыто. Я даже знал в лицо тех, кто постоянно дежурил во дворе перед моей мастерской.
Однажды из мастерской украли почти все мои работы. Потом украденные работы всплыли: они были пиратски проданы в Америку по линии «Новоэкспорта».
…Затем в московских ресторанах стал появляться человек, который устраивал пьяные дебоши, скандалил, дрался, приставал к женщинам и кричал при этом, что — он гений, скульптор Неизвестный. Однажды мои друзья настояли, чтобы хулигана-самозванца отвезли в ближайшее отделение. Через пол часа он, как ни в чём не бывало, покуривал на крыльце с милиционерами. Видно это был профессиональный провокатор.
На меня писали доносы. Упрекали в шпионаже. Какие-то незнакомые, странные люди на улицах избивали меня, ломали рёбра, пальцы, нос. А за тем и в милиции били вусмерть. Ни за что.
(А вот теперь, уважаемый Читатель, ВНИМАНИЕ! Сейчас будет самое интересное!)
Мой друг Юрий Владимирович Андропов всё уговаривал меня дождаться новой поросли политиков. Интеллигентных, демократичных мальчиков из МГИМО». 58
Ну и как Вам? Да тут же всё ясно, как белый день. Человека вынуждают уехать из страны. Он не хочет уезжать, но «кровавая гэбня» делает всё возможное и невозможное, чтобы скульптор покинул СССР. Для чего? Да много для чего! В том числе и для того, чтобы он потом рассказывал в интервью, что в СССР его: «какие-то незнакомые, странные люди на улицах избивали, ломали рёбра, пальцы, нос. А за тем и в милиции били вусмерть. Ни за что». Вот каким страшным был СССР: хороших, талантливых людей там били вусмерть ни за что. А слова про «друга» меня вообще убили. Это про какого Юрия Владимировича Андропова рассказывает нам скульптор? Про того, который с 18 мая 1967 года по 26 мая 1982 год занимал должность председателя Комитета Государственной Безопасности СССР? Постойте, постойте! Но ведь Эрнст Неизвестный подал документы на выезд 17 июня 1973 года. Три года он пробыл в отказниках, его не отпускали… И покинул он СССР 10 марта 1976 года. То есть «его друг» Юрий Владимирович Андропов всё это время управлял Комитетом Государственной Безопасности. Вот кто бы мне объяснил, что всё это значит? «Друг» Андропов что, не мог защитить скульптора от тех, кто бил его «вусмерть ни за что»? Да и с эмиграцией мог бы посодействовать, раз уж скульптор всё-таки решил эмигрировать. По-моему, Андропову стоило только пошевелить пальчиком и ….
56
Шевякин А. П. «КГБ против СССР. 17 мгновений измены». М.: Яуза: Эксмо, 2013 г. Стр. 10.
57
Эрнст Иосифович Неизвестный (9 апреля 1925, Свердловск, Уральская область, СССР — 9 августа 2016, Нью-Йорк, США) — советский и американский скульптор. Член Латвийской академии наук. 17 июня 1973 года Неизвестный подал документы на выезд в Израиль. 10 марта 1976 года, после трёх лет пребывания в отказниках, скульптор покинул Советский Союз и через Швейцарию (Цюрих) эмигрировал в США.