— Мне очень жаль, Сиена. Я не хочу прерывать тебя, но, — я натянуто улыбнулась, — это не имеет значения. Фотографии не имеют значения.
— Они плохо выглядят, Сал. Я знаю Лигу, и они очень скоро позвонят Кордеро, чтобы пожаловаться, если уже не сделали этого, — объяснила она. — Они, скорее всего, потребуют от вас заявления с извинениями…
Извиняться? Я покачала головой.
— Нет. Я этого не сделаю, и они не могут меня заставить.
— Но…
— Нет.
Боже, я говорила, как Рей.
— Я не буду извиняться. — Довольно скоро она поймет почему. Тем временем… — У меня есть к тебе очень быстрый вопрос. А что случилось с той видеозаписью пресс-конференции, которую ты собиралась выпустить? Ты никогда больше не говорила мне об этом.
Судя по выражению ее лица, она хотела продолжить разговор о наших с Реем фотографиях, но вместо этого решила ответить на мой вопрос.
— Мистер Култи должен был дать окончательное одобрение и потребовал, чтобы мы отложили видео в долгий ящик. Он сказал, что мы унизим тебя этим, а он не хотел этого делать. Я думала, ты знаешь? Он выкупил записи у новостных станций, чтобы никто ничего не мог с ними сделать.
Глава 28
Фрагмент стенограммы пресс-конференции
[Возвращаясь в апрель]
РЕПОРТЕР KCNB: Мисс Касильяс, как вы относитесь к тому, что игрок такого уровня, как Рейнер Култи, будет тренировать вашу команду в этом сезоне?
КАСИЛЬЯС: Я думаю, это здорово. Он — лучший футболист в мире. Его навыки управления мячом просто фантастические, его игра на месте невероятна, сила его ударов несравнима, и он отличный впихивальщик. У нас в команде много девушек, которые могли бы… … я только что употребила слово «впихивальщик»?
РЕПОРТЕР KSN: Да, вы так сказали.
КАСИЛЬЯС: [молчание] Это вообще разрешено на телевидении? Это слово? Могу я так сказать?
РЕПОРТЕР KCNB: Не думаю, что мы можем использовать его.
КАСИЛЬЯС: Мне очень жаль. Действительно. Кажется, я никогда раньше не употребляла этого слова. Наверное, я получила слишком много ударов мячом по голове… охренеть, неужели я только что… О, Боже. Я выругалась матом и сказала, что получила слишком много ударов мячом по голове в одном предложении. Я не…
ГАРДНЕР: [смеется] Сал…
КАСИЛЬЯС: Я просто заткнусь.
Глава 29
— Мы позавтракаем завтра вместе? — спросил папа. Мы только что закончили поздний ужин в ресторане после целого дня, который провели вместе в моей квартире.
Я кивнула.
— Да. Обещаю.
Папа окинул меня скептическим взглядом.
— Ты позвонишь мне, если что-нибудь услышишь от своего агента?
Было десять часов вечера. Я сильно сомневалась, что она позвонит мне до следующего утра, но держала рот на замке. Теперь, когда сезон закончился, мой отец, казалось, нервничал больше, чем я, и мне не хотелось заставлять его еще больше волноваться. Одного из нас с несварением желудка было уже достаточно.
— Обещаю.
— Ладно. — Он улыбнулся мне. — Тогда увидимся утром. — Он еще раз обнял меня и присвистнул, посмотрев туда, где Рей стоял рядом с их машиной, разговаривая с моей мамой, в то время как Сеси сидела внутри, свет от экрана телефона освещал ее лицо. — Amor, estas lista? (исп. Ты готова, любимая?).
Мама, должно быть, закатила глаза, учитывая, что именно она стояла у машины и ждала его последние пять минут.
— Ya vamonos. Salomé, dame un abrazo (исп. Поехали. Саломе, обними меня).
Фыркая себе под нос, я вернулась и обняла ее, как она только что потребовала, и постучала в окно, чтобы помахать Сеси на прощание. Я видела, как мама с папой спорят внутри машины, и через секунду окно со стороны водителя опустилось, возможно, на пару сантиметров. Я почти уверена, что слова «Пока, Култи» были произнесены за секунду до того, как окно снова поднялось, и мой отец выехал со стоянки.
— Я почти уверена, что мой отец попрощался с тобой, — рассмеялась я.
На лице Немца появилась легкая улыбка.
— Похоже, что так.
Папа не сказал ему ни слова за ужином, используя меня как передатчик, чтобы задавать ему вопросы. Он вел себя, как чертов сумасшедший.
— В таком случае пройдет полгода, прежде чем он пожмет тебе руку, и год, прежде чем спросит, как у тебя дела.
— Я никуда не спешу, — ответил Култи, слегка подтолкнув меня локтем.
Я толкнула его в ответ.
— Listo? — спросила я по-испански, готов ли он. Его «Ауди» была припаркована двумя рядами дальше.
— Si, — кивнул он, беря меня за руку.
Как он говорил по-испански… Боже милостивый! Это никогда не надоест.
Мы подошли к машине и сели на заднее сиденье. Водитель, должно быть, завел ее, когда мы вышли из ресторана, потому что внутри было хорошо и прохладно. Рей сел вслед за мной, положив руку мне на плечо. Я наклонила голову, чтобы прошептать:
— Мне любопытно, когда ты сможешь подать заявление, чтобы получить назад свои права?
— Через два месяца, — ответил он, глядя на меня сверху вниз.
— Ты собираешься получить новые?
Рей приподнял одно плечо.
— Если мы будем здесь.
Если мы будем здесь. От чувства единения в его высказывании у меня по спине пробежал холодок.
Две недели назад я бы рассмеялась, если бы кто-нибудь сказал мне, что я буду сидеть на заднем сиденье «Ауди» Рея, обнимая его за плечи и говорить о том, что он последует за мной в другую страну. И все же мы делали это, и я чувствовала себя настолько вышедшей из строя, что не могла найти в себе силы продолжать борьбу.
— Ты действительно поедешь со мной? — спросила я. — Даже если я окажусь в Польше?
— Ты не попадешь в Польшу, но если и так, то да, я все равно поеду с тобой.
— Чем ты собираешься заниматься? Я не хочу, чтобы ты скучал или ненавидел меня…
— Я могу делать все, что захочу. Я наслаждался своей карьерой, и ничто не сделает меня счастливее, чем видеть, как ты наслаждаешься своей. Понимаешь? — Рей приподнял свои густые, коричневые брови, глядя на меня. Он заскользил рукой вниз, пока не достиг моего голого бедра. — Не знаю, как мне может быть скучно, если мне все время придется удерживать тебя подальше от драк.
— О, пожалуйста, — рассмеялась я.
— Ты сорвиголова, schnecke. — Он ухмыльнулся, грубые мозоли на кончиках его пальцев коснулись моих коленей, когда он переместился на своем сиденье, чтобы ему было удобнее дотягиваться до меня.
Закатив глаза, я покачала головой.
— Как скажешь. Я просто хочу, чтобы ты был счастлив. Думаю, я смогу справится с твоим балаганом…
— Сможешь и справишься, — отрезал он, проводя кончиками пальцев по моей голени. Все его тело было повернуто ко мне.
Я едва сдержалась, чтобы не закатить глаза.
— Но я хочу убедиться, что ты справишься с моим.
Эти болотного цвета глаза, казалось, поглотили меня целиком. Он провел пальцами по моей икре, слегка сжимая. Его большая рука снова помяла мою икру.
— Нет ничего, что я не захотел бы сделать для тебя.
Я вдруг так обрадовалась, что вместо джинсов надела одни из моих лучших нарядных шорт. Я вздрогнула, выгнув спину, даже не осознавая этого. Он был единственным, кто заставлял мою грудь сжиматься. Мужчина, чье лицо, могло как заставить меня кричать от гнева, так и уже в течение нескольких дней заставляло чувствовать себя, будто я живу во сне.
— Сал, — протянул он низким рокочущим голосом, вытаскивая меня из мыслей и тихого восхищения им.
Он провел рукой вверх по моей ноге и по бедру, медленно скользя по материалу моих шорт, лаская кожу. Култи сжал мясистую, мускулистую часть над моим коленом, прежде чем переместить меня вперед на сиденье, чтобы его пальцы могли скользнуть еще глубже по моим ягодицам.
Я зашипела, когда кончики его пальцев коснулись моей голой задницы, погружаясь под влажный хлопок нижнего белья.
— Рей, подожди.
— Нет, — сказал он, играя с поясом. — Я и так ждал достаточно долго.
— Твой водитель нас слышит, — прошептала я, слишком смущаясь человека, сидящего в метре от меня.
Немец издал стон, который я приняла за согласие, пока его рот не накрыл мой, глубокий стон зарокотал в его груди. Горячие влажные губы скользнули по моим приоткрытым губам, когда он крепко сжал мою ногу. Это казалось бесконечным. Его полные губы были как Тихий океан, огромный, темный и бескрайний, и в нем так, так легко было затеряться.