— …у кого-нибудь есть вопросы?
В комнате царило такое напряжение, что казалось, от него можно было откусить кусочек. За последние два часа никто, кроме Грейс, не проронил ни слова. Мы все просто сидели и слушали, как тренерский штаб обсуждает последние детали предстоящего сезона. Все игроки, сидевшие в конференц-зале, чувствовали себя неловко и неуверенно. Единственное, что мы делали — смотрели и кивали. Проводить так много времени, слушая чужие разговоры вместо того, чтобы играть, было довольно мучительно.
Виноватым в странном поведении команды был помощник тренера, стоявший в углу комнаты у проекционного экрана с вытянутыми вдоль тела руками. Никому не нужно было говорить это вслух, но мы знали. Мы все определенно знали.
Это была его вина.
Когда никто больше не отреагировал на вопрос Гарднера, я покачала головой и ответила:
— Нет.
Нахмурившись, главный тренер оглядел зал, ожидая, что кто-нибудь заговорит.
Но никто так ничего и не сказал, и по тому, каким напряженным стало выражение его лица, я поняла, что он не понимает почему. Во-первых, никто из нас не страдал от неуверенности в себе. Во-вторых, если у кого-то и возникали претензии, они обычно не имели проблем с их высказыванием.
Но на этот раз у главной проблемы имелось две руки и ноги.
Та-да-да-дам.
Но никто не собирался ничего никому объяснять.
— Ни у кого? — Гарднер переспросил, очевидно, не поверив в происходящее.
Все присутствующие продолжали молчать.
— Ладно. Если вам нечего сказать, думаю, вы все свободны. Встретимся здесь завтра в восемь, и все вместе поедем на игру, — объявил он, и все кивнули в ответ, после чего начали вставать.
Я задержалась еще на несколько минут, чтобы поговорить с Женевьевой о беговых дорожках поблизости, и только собрала свои вещи, как услышала:
— Сал, у тебя есть время зайти в мой кабинет?
Я знала, о чем пойдет речь, мои инстинкты говорили об этом с абсолютной уверенностью. Я посмотрела на Гарднера и нутром чувствовала, что он что-то замышляет.
К сожалению, я также знала, что буду первой и, скорее всего, единственной, к кому он обратится со своими вопросами.
Глупо, но все знали, что я отвратительно умею врать, и это стало моим проклятьем.
— Конечно, — ответила я, хотя меньше всего на свете мне хотелось ему что-то объяснять.
Он ухмыльнулся и поманил меня к себе.
— Тогда пошли.
Проклятье. Закинув сумку на плечо, я последовала за ним. Через пару минут мы свернули в коридор, который был мне слишком хорошо знаком, и зашли в его кабинет.
Гарднер задернул занавески на маленьком окошке, в котором из коридора был виден его стол — это было вполне обычно. Дружелюбно улыбаясь, он занял свое место, приподняв брови до самой линии волос.
— Ты же знаешь, что я не собираюсь ходить с тобой вокруг да около. Расскажи мне, что происходит.
И-и-и… Бинго-о-о.
С чего именно мне начать?
Не то чтобы мне очень уж хотелось обсуждать чьи-то проблемы, тем более мои собственные, даже с человеком, которому доверяла и которого уважала, но все же я прекрасно понимала, что он использует меня в качестве информатора. Ладно, скорее стукача. Это одно и то же, черт возьми. Опустившись в кресло с сумкой у ног, я приподняла брови и посмотрела на Гарднера. Я тут же решила разыгрывать из себя дурочку как можно дольше.
— С нами?
— Со всеми. С командой. Что происходит?
— Джи, я понятия не имею, о чем ты говоришь.
— Сал. — Он моргнул, будто понимал, что я прикидываюсь тупицей. Так оно и было, но он не знал этого наверняка. — Все ведут себя странно. Никто не разговаривает между собой. Я не вижу, чтобы хоть кто-нибудь вел себя, как обычно. Кажется, будто вы впервые встретились. Я хочу понять, что происходит, вот и все.
Как только я действительно задумалась об этом, то поняла, что не должна удивляться тому, что он заметил разницу в нашем поведении. Конечно же, заметил. И все из-за того, что ему не все равно. Мне не нравилось, что Гарднер был слишком внимателен и заботился о нас, и мне не нравилось, что Култи вообще не обращал на нас внимания. Здесь не будет победителя, не так ли? Мне нужно было принять тот факт, что Гарднер был с нами и переживал за нас.
Хотя тренировки обычно были довольно серьезными, в наших разминках до игры и в процессе остывания после всегда присутствовало игривое настроение. По большей части мы неплохо ладили друг с другом, и, думаю, именно поэтому мы так хорошо играли. Ни одна из нас не считала себя суперзвездой и не имела эго размером с воздушный шар. Мы играли как единое целое.
Конечно, это не означало, что некоторые члены команды не мечтали о том, чтобы время от времени другие игроки подворачивали лодыжку, но это обычное спортивное поведение.
И да, тренировки проходили в довольно подавленной атмосфере и становились все более и более тихими с каждым днем. Не нужно быть гением, чтобы понять, что это не вина новых игроков. Они были великолепны.
Это была вина Немца. Если даже Харлоу боялась открыть рот, чтобы пожаловаться на его бездеятельность, очевидно, он был проблемой. Не думаю, что Хар когда-либо задумывалась дважды о последствиях своих высказываний. Она была именно таким хорошим и честным человеком. И все же я видела, как она тряхнула головой и прошла мимо, пока Франкфуртская Сосиска, о которой идет речь, расхаживал по окраине поля во время тренировок и молчал.
К тому же, существовала моя ссора с ним.
Я наклонилась вперед, уперлась локтями в колени и лениво пожала плечами.
— Скажи мне, что делать, — тренер говорил очень серьезно. — Я доверяю твоему мнению, и мне необходимо знать, с чего начать.
Слово на «Д». Черт возьми. Доверие было моим криптонитом.
Я вдруг почувствовала, как моя решимость рухнула, и опустила голову, сдаваясь.
— Хорошо. — Я почесала щеку и пристально посмотрела на него. — Что именно я могу сказать, чтобы не попасть в неприятности?
— Что?
— Это принесет мне проблемы? Я не хочу говорить что-то, из-за чего меня посадят на скамью запасных, — осторожно сказала я, будто не называла Немца сарделькой несколько дней назад.
Он недоверчиво посмотрел на меня. Гарднер посмотрел на меня так, словно я плюнула ему в лицо.
— Это связано с Култи?
Учитывая тот факт, что у меня еще не было информации о том, попаду ли я в беду, сказав хоть что-то, я ограничилась кивком. Я всегда могла сказать, что ничего не произносила вслух, там ведь прозвучало его имя, верно?
— Ты издеваешься надо мной.
Я пожала плечами.
— Объясни мне. Ты же знаешь, как сильно я уважаю тебя. Я не собираюсь стучать на тебя или создавать тебе проблемы за то, что ты была честна со мной, не утрируй.
Он действительно выглядел обиженным из-за того, что я не хотела ничего ему объяснять.
И все же…
— Сал, я знаю, что ты понимаешь, что я не слепой и не тупой. Скажи мне правду, я услышал только половину того, что ты ему сказала несколько дней назад. Знаю, что он не был дружелюбен с твоим папой, но думал, что это все. Я хочу помочь и могу сказать, что команда не ведет себя так, как должна. Каждый раз, когда мы выходим на поле, все напряжены, и никто не хочет ничего говорить во время наших встреч. Вы никогда так себя не вели, — сказал Гарднер. — Иногда вы даже можете спорить о том, как надут мяч, ради Бога.
Мне хотелось откинуться на спинку стула и откинуть голову назад, чтобы уставиться в потолок, но я не сделала этого. Вместо этого я мысленно натянула свои Носки Большой Девочки повыше и решила помочь ему.
— Я не спорю с тобой, ситуация напряженная, и это отстой, Джи. Но ты знаешь, что у нас есть правило «не ныть», так что никто не будет жаловаться.
— Тогда скажи мне почему. Из-за меня?
— Почему ты всегда так поступаешь со мной? — застонала я.
Он засмеялся.
— Потому что ты не будешь нести чушь. — Мастер-манипулятор, он был мастером-манипулятором. — Я хочу, чтобы все вернулось на круги своя, поэтому скажи мне, что нужно исправить.
Разве он не понял? Никто не поставит под угрозу карьеру, которой были принесены такие жертвы. Каждая из нас отказалась от дней рождений, юбилеев, общественной жизни, отношений, времени с семьей и многого другого ради того, что мы имели сейчас. Я заплатила большую цену, и было бы глупо ставить карьеру под угрозу. Все остальные девушки в команде в какой-то степени должны были чувствовать то же самое.
— Я знаю, Джи, но ты же понимаешь, что мы все будем осторожны. Чего ты ожидал? Ты нас с самого начала предупреждал, чтобы мы были осторожны с тем, что говорим о Култи, а затем мы приходим на тренировку или идем в продуктовый магазин, и нас буквально бомбардируют вопросами о нем.