Он все еще продолжал оглядываться вокруг, как будто кто-то волшебным образом должен был появиться из ниоткуда. В течение следующих пяти минут он поднял голову еще пять раз. Наконец, оглядевшись в последний раз, я вздохнула и поняла, что он делает.
Он искал помощи.
Судя по всему, никто из находившихся поблизости не догадывался об этом, или они просто не хотели помогать. Этот тихий голосок в моей голове, который, кажется, был моей совестью, напомнил мне, что если я не помогу ему, то позже буду чувствовать себя виноватой.
Не то чтобы это делало ситуацию легче.
Еще раз вздохнув, и я направилась к Немцу, закинув сумку на плечо и сцепив руки за спиной. Я думала о том, что скажу, чтобы помочь ему закончить разговор с парнем. Култи поднял голову, как только я прошла к нему примерно полпути, его черты лица были спокойными, даже когда он слушал болтовню фаната. Я приподняла брови и широко раскрыла глаза в попытке выразить этим «просто соглашайся со мной».
Он моргнул в ответ.
Хоть я и отвратительно лгала, я могла исказить правду, чтобы не соврать во всем… чаще всего. Я натянуто улыбнулась, как только фанат увидел меня.
— Привет, — поздоровалась я, прежде чем переключить внимание на Култи. — Простите, что прерываю, но не могли бы вы помочь мне поменять колесо?
Да, я практически поморщилась из-за того, что придумала такую девчачью ситуацию. Я могла сама, черт возьми, поменять колесо. Когда я впервые уехала от родителей, то в обязательном порядке посмотрела обучающее видео и сделала это достаточно раз, чтобы порядок действий укоренился в моей памяти. Но вряд ли кто-то еще знал об этом. К тому же, это было первое, что пришло мне в голову, пока я пыталась придумать предлог, чтобы вытащить Култи.
Он, не колеблясь, кивнул и слишком искренне сказал:
— Конечно. — Немецкий Шоколадный Торт — кстати, для протокола, я не его поклонница — снова обратил свое внимание на мужчину и быстро поблагодарил его за поддержку и что-то о том, что было приятно встретиться с ним. Прежде чем я поняла это, Король уже шел рядом со мной через поле в направлении стоянки.
Повторяю, рядом со мной шел Култи.
Какашки. Какашки. Какашки.
Я мысленно вздохнула и сглотнула, взглянув на мужчину рядом со мной.
— Не оборачивайся, — тихо приказал он.
Отлично. Фраза «как насчет того, чтобы не говорить мне, что делать?» родилась и умерла в одно мгновение прямо у меня на губах.
Вместо этого я бросила на него раздраженный взгляд.
И конечно, он смотрел прямо на меня, когда я это сделала. Фантастика.
Как будто мог читать мои мысли, он объяснил:
— Он наблюдает. Я уверен в этом.
— Ясно. — Я почесала место за ухом, пока мы продолжали идти, переступая через бордюр, ведущий к парковке. — Неужели нам придется делать вид, будто вы действительно мне помогаете?
— Посмотрим, когда подойдем к твоей машине. — Это была самая длинная фраза, которую я когда-либо слышала от него.
Я кивнула и повела его к маленькому коричневому «Цивику», припаркованному во втором ряду.
— Это моя.
Когда мы подошли к моей машине, Култи хмыкнул, узнав ее. Открыв багажник, я бросила свои вещи внутрь и наблюдала, как он наклонился, чтобы небрежно осмотреться вокруг. Я не была известна тем, что умела быть незаметной — Эрик любил называть меня слоном — поэтому я даже не пыталась незаметно смотреть по сторонам.
Вместо этого я посмотрела на татуировку, которая едва выглядывала из-под его рукава, и на небольшие шрамы, которые были удалены со всех фотографий, сделанных на протяжении этих лет, потому что я никогда их раньше не видела. Я заметила, как много рыжины смешалось с каштановым в его щетине, которая начала появляться. Высокий и все еще в фантастической форме — мое бедное, глупое, глупое сердце замерло от привлекательности этого мужчины.
Тогда я велела ему заткнуться и напомнила себе, что Култи — всего лишь парень. Я выросла среди парней. В них не было ничего особенного. Они были веселыми, забавными и настоящей болью в заднице, совсем как женщины, которые тоже были веселыми и забавными.
Со мной все было нормально. Совершенно нормально.
Может, у него и есть легкий акцент, ладно. И он выиграл несколько чемпионатов.
Точно.
Но он не был богом. Он не нашел лекарства от рака. И он расстроил моего папу, даже если позже и загладил свою вину.
Я была на сто восемьдесят процентов в норме.
Судя по его лицу, он слегка покраснел. Мне не нужно было смотреть на поле, чтобы понять, что за нами все еще наблюдают.
— Он смотрит? — тихо спросила я, будто его поклонник мог услышать меня.
Култи кивнул, солнечный свет упал ему на лицо, так что он выглядел таким же молодым, как и пятнадцать лет назад.
— Ладно, тогда давай притворимся, будто меняем колесо. Мне пора на работу. — Не то чтобы у меня могли возникнуть неприятности с Марком или что-то в этом роде, если я опоздаю, но мне не нравилось использовать его в своих интересах или подводить. Чем скорее мы начнем, тем скорее закончим.
Немец поморщился, когда я сказала ему, что мне пора на работу, но больше ничего не сказал. Я достала из бардачка ключ от замка колеса, из багажника — домкрат, и на всякий случай вытащила запаску. Неужели я действительно собираюсь его поменять? Нет. Но я собиралась создать правдоподобную иллюзию того, что мы это сделали.
Мы переглянулись, когда я присела на корточки на бетон, и он сделал то же самое. Я протянула ему монтировку и позволила ослабить болт.
— Я знаю, как заменить колесо. — Я почувствовала необходимость сказать ему это по той причине, что незнание будто делало меня менее адекватным человеком. Эти зелено-карие глаза посмотрели на меня, когда он ослабил остальные болты. Я подвинула ему домкрат и смотрела, как он подкладывает его под полуось.
— Не оборачивайся, — сказал он, когда закончил долгий акт подъема машины и сделал вид, что полностью снимает болты. Что за долбаный актер. С моих губ не слетело ни возражения, ни вопроса. Я просто сидела рядом с ним на корточках, пока мы притворялись, что меняем колесо еще несколько минут. Наконец, он закончил, и мы встали. Только тогда Култи обернулся, чтобы посмотреть на поле.
— Берег чист? — спросила я.
— Да, — ответил он тем низким голосом, который волновал меня чуть больше, чем следовало бы.
Я кивнула и расправила плечи.
— Отлично. — Что я должна была сказать? Я не была уверена, и, судя по всему, он тоже. Ладненько. — Наверное, увидимся завтра, — неуверенно предположила я.
Култи резко кивнул мне. Ни тебе «спасибо». Nada (исп. ничего).
Неловко улыбнувшись и сделав два шага назад, я положила домкрат и запаску в багажник. Села в машину и позволила себе на секунду сжать руками руль. Выезжая со стоянки, я посмотрела в зеркало заднего вида и увидела, как Култи направился к черной машине, припаркованной у обочины.
И сел на заднее сиденье, не на водительское.
Глава 11
— Касильяс! — крикнул Гарднер.
Я остановилась во время борьбы за мяч, который оказался прямо у моих ног после того, как я отобрала его у одной из защитниц, с которой играла. Упомянутая защитница уже лежала на земле.
Все стало немного напряженным.
Я протянула руку девушке и помогла ей подняться на ноги. Она знала, что тут нет места обидам. Она пыталась завладеть мячом в то же время, что и я, и, очевидно, только одна из нас могла заполучить его. Стоит ли говорить, что мы обе очень этого хотели. До начала сезона оставалось всего несколько дней, и все мы вели себя будто стали «горцами». В какой-то момент меня сбили с ног, и я одними губами сказала Дженни:
— Останется только один! — Она даже не пыталась сдержаться, когда разразилась хохотом. (Примеч. There can be only one (дословно переводится как «Здесь может быть только один», в наиболее распространенном художественном переводе на русский — «Останется только один») — крылатая фраза из фильма «Горец», одноименного телесериала и песни A Kind of Magic группы Queen. В фильме бессмертные воины должны сражаться с друг другом до тех пор, пока в живых не останется только один из них).