— Я счастлива это слышать.
Я сгребла пятьдесят баксов, которые упали мне на колени после встречи его кулака с моим плечом, и бросила ему.
— Мне действительно нужно на работу, так что... — Я кивнула в сторону двери рядом с ним, безразличная к тому, как грубо себя вела.
Култи выглядел смущенным из-за того, что я выгоняю его? Думаю, да, но он не стал спорить, взял скомканные деньги и держал их, когда выходил из машины. Выпрямившись, он придержал дверь одной рукой и заглянул внутрь.
— Спасибо.
Наконец-то.
Я моргнула и кивнула ему.
— Всегда пожалуйста.
И вот так просто он закрыл дверь.
— Вы можете подтвердить, что действие его водительских прав приостановлено? — спросил нетерпеливый мужчина.
Я потерла бровь тыльной стороной ладони и неловко уставилась на репортера.
Что я могла подтвердить, так это то, что у него был ненадежный водитель, и я еще не видела его за рулем. С другой стороны, разве у богатых людей не бывает водителей? Я не единожды встречала таких. В этом не было ничего особенного. Черт возьми, если бы могла себе это позволить, я бы тоже попросила кого-нибудь возить меня. Стоять в пробках — и в пробках Хьюстона — это полный отстой.
Но его вопрос не давал мне покоя, как и инцидент в баре. У Марка создалось впечатление, что он не носил с собой никаких ключей от машины, и я просто никогда не удосуживалась выяснить, оставил ли Култи машину у бара или нет. В любом случае, мне было все равно.
— Я ничего не могу подтвердить, так как не знаю. Извините, но мне действительно нужно встретиться с командой, я опаздываю. — Я действительно опаздывала. Я проспала сегодня.
— Вы видели, как он водит машину? — этот человек был неумолим.
Я этого не видела, но все равно не была настолько злобной сукой, чтобы подтвердить этот факт. Может, Немец и был полным придурком, но ему явно нравилось уединение, и я не собиралась бросать его под автобус за это. Кроме того, вся проблема заключалась в том, что руководство «Пайперс» было очень обеспокоено всем, что связано с Рейнером Култи, так что я, черт возьми, не собиралась попадать в этот капкан. Что это значило? Мне нужно немедленно закончить это интервью. Именно это я и сделала.
— Я не обратила внимания. Очень жаль, но мне действительно нужно идти. Простите!
Я терпеть не могла быть грубой с людьми, но, в конце концов, предпочла сойти за засранку, чем оказаться безработной болтушкой.
Действие его водительских прав было приостановлено? Вау. Действительно. Вау.
Правда это или нет, неважно, но, несмотря на то, что это не мое дело, я не могла не думать об этом. И главное, насколько неприятными для команды будут последствия, если этот слух распространится. Разве его агент, или менеджер, или кто-то еще, не должен заниматься подобными проблемами?
Чем дольше я думала об этом во время тренировки, тем больше убеждалась, что, возможно, мне не следует молчать об этом. Большинство вопросов, которые мне задавали, были безобидными, но не этот.
Черт возьми.
В итоге, примерно через час после начала тренировки, я поймала Култи, стоящего в стороне и просматривающего наши сценарии игр.
— Репортер из «Хьюстон Таймс» сегодня утром просил подтвердить, что у вас приостановили действие водительских прав, — сказала я как можно небрежнее и достаточно тихо, чтобы услышал только он. — Я ничего ему не подтвердила, но подумала, что вы должны знать об этом, и, возможно, захотите рассказать своему пиар-менеджеру, чтобы он позаботился об этом, или что они там делают.
От меня не ускользнуло, что в тот момент, когда слова вырвались из моего рта, он остановился. Все его тело натянулось, словно тугая тетива.
«Знание языка его тела не было моей сильной стороной, чтобы анализировать и делать выводы», — напомнила я себе, уходя, позволяя в одиночестве обдумать то, что он узнал.
Но серьезно, он что, получил штраф за вождение в нетрезвом виде или под наркотой, чтобы его права приостановили?
Меня не смутила возможность того, что эта догадка может быть правдой. Когда была моложе, я узнала от подруги, что такие вещи больше зависят от удачи, чем от чего-либо еще. Сколько людей садилось за руль и ехали домой после того, как немного выпили? Иногда тебя ловили, но чаще — нет. Как повезет.
С другой стороны, я выросла, читая о строгом спортивном режиме Рейнера Култи. Каким он был невероятно педантичным и осторожным по отношению к еде, тренировкам и вообще к своей жизни. Так что…
Это не твое дело. На самом деле, не мое; мое дело было на поле. Мне пришлось напомнить себе об этом.
Глава 12
Я не удивилась, обнаружив Немца, поджидающего меня на обочине. Почти. Я почти не удивилась.
— Опять подвезти? — спросила я, останавливаясь рядом с ним, так что мы стояли бок о бок.
Он сразу перешел к делу.
— Пожалуйста.
Пожалуйста. Ничего себе? Меня так и подмывало посмотреть на небо и убедиться, что свиньи не начали летать.
— Тогда поехали.
Култи бросил свою сумку в багажник рядом с моей. Никто из нас не проронил и слова, когда мы оказались в машине, и я не могла не чувствовать себя немного неловко, потому что рассказала ему о слухах по поводу прав. Примерно на полпути к его, вероятно, все-таки дому, я, наконец, нарушила молчание. Радио не работало, и тишина была удушающей.
— Можно тебя кое о чем спросить? — медленно произнесла я.
— Да. — После этого последовала пауза. — Я могу и не отвечать.
Я ненавидела, когда люди так говорили.
— Хорошо. — Я настроилась задать вопрос, о котором не могла перестать думать. Возможность получить выговор была реальной, но к черту это, мы живем только один раз. — Почему твои пенальти такие отстойные? — Я сказала это вслух. Просто выпалила. Боже мой, я должна гордиться собой. — Я не могу этого понять.
В идеальном мире он бы накричал на меня и сказал, что я всего лишь неблагодарная невежда в его вселенной, которая не имеет права разговаривать с ним, а тем более задавать подобные вопросы.
В реальном мире он издал такой звук, будто подавился.
Я искоса взглянула на него, чтобы убедиться, что он все еще был жив. И он был.
Он что, покраснел?
— Никто не может сказать, что ты не откровенна, не так ли? — Еще один сдавленный звук — или, может быть, это был смешок? — вырвался из него, прежде чем он продолжил. — Можно сказать, что я не тренируюсь.
Ладно, это уже кое-что. Хотя и очевидно, что недостаточно.
— Как давно ты не тренировался? — спросила я нерешительно. У меня было ощущение, что я пытаюсь погладить злую собаку по другую сторону забора.
Он поднял руку и провел ею по коротким волосам на голове. Эта твердая челюсть чуть сжалась и, возможно, сдвинулась в сторону, я не была уверена. Но в чем была уверена, так это в том, что он посмотрел на меня так, будто не мог поверить, что у меня хватило смелости спросить.
Честно говоря, я удивлялась, что на самом деле сделала это. Но во что я действительно не могла поверить, так это в то, что он ответил.
— Разве ты не знаешь, когда я вышел на пенсию? — спросил он строгим голосом с едва заметным акцентом. Помнится, я где-то слышала, что он бегло говорит на четырех языках, а может, на трех?
Какашки. Какая разница, на скольких языках он говорит?
Конечно, я знала, когда он ушел на пенсию, но не ляпнула этого вслух. Я могу быть спокойна по этому поводу.
— Знаю.
— Вот и ответ.
Подождите.
Подождите.
— Чем ты занимался с тех пор, как вышел на пенсию? — Вопрос вышел осторожным.
Этого не может быть. Просто не может.
Култи скривил губы, его ноздри раздулись.
— Я не играл с тех пор, как вышел на пенсию. Если ты кому-нибудь расскажешь…
Я чуть не ударила по тормозам.
Ладно, я этого не сделала, но очень хотела. Я не могла поверить. Я остановила машину на красный свет, когда он закончил свою глупую угрозу, которую я предпочла проигнорировать. Медленно и недоверчиво я сказала:
— Ты шутишь. — Кого я обманывала? В его ДНК не было предусмотрено чувство юмора.
И конечно, он тут же подтвердил это.
— Я не шучу.
— Не может быть.
Он приподнял темную бровь.
— Я не вру.
Я откинула голову на подголовник, когда поняла, в чем он признался. Два года. Два года! Он не играл уже два года!
— Вообще? — Мой голос был тихим и похожим на шепот.
— Именно.
Твою мать. У меня было такое чувство, будто землю выбили из-под ног. Два долбаных года для такого игрока, как он? Что, черт возьми, произошло?