Я имею в виду, что это был софтбол, а мы все-таки были футболистами. Я была девчонкой-сорванцом всю свою жизнь, и была хороша в большинстве видов спорта. Я никогда не была хорошей ученицей, всегда предпочитая учебе тренировку, но ты не можешь иметь и то, и другое, разве только ты не Дженни.
Так уж получилось, что Култи хорошо ловил и бросал мяч. Ну и ладно.
Я никогда не играла в полную силу во время игр для развлечения, какой бы она ни была. Во-первых, я не могла позволить себе получить травму, а во-вторых, мне не нравилось доминировать в играх, когда я полностью осознавала, что люди, которые играли, делали это, чтобы расслабиться. Они не нуждались в том, чтобы моя конкурирующая задница все испортила. Даже Култи не бежал так быстро, как мы оба знали, он способен бежать — он использовал только пятьдесят процентов своих возможностей, и все равно был на порядок лучше среднестатистического человека.
Он бежал медленнее, сдерживался, и я заметила, что он действительно старался дать шанс другим. Но дело было в том, что он не любил проигрывать. И я не любила проигрывать. Так что, если люди не воспользовались открывшимися перед ними возможностями, что ж, один из нас собирался что-то с этим сделать. И по какой-то причине я постоянно полностью осознавала, где он находится на поле. Он ловил мячи и бросал их всю игру.
В итоге мы выиграли девять к нулю.
Наконец, когда было принято решение перевести Рея в другую команду, я встретилась с его безумным взглядом с наших позиций на противоположных концах поля. Ему не нужно было этого говорить, и мне тоже. Это будет наш матч-реванш. Второй раунд. Возможно, это была совершенно другая игра, но на самом деле это была я против него.
То пламя, которое я почувствовала в груди, когда мы играли в прошлый раз, вспыхнуло внутри меня, когда мы встретились взглядами, и я выстрелила в него своей собственной версией «сделай это» ухмылки.
Неужели он собирается заставить меня есть грязь? Надеюсь, что нет.
— Сукин сын, — пробормотала я себе под нос, когда наручные часы Саймона запищали.
Марк подбежал ко мне с раскрасневшимся и потрясенным лицом.
— Мы проиграли?
Я медленно кивнула, наполовину впав в ступор.
— Да.
— Как? — спросил он. Мы никогда не проигрывали, особенно, когда он и я были в одной команде.
— Это все он, — ответила я. Не было нужды показывать пальцем. Мы оба знали, кого я имею в виду.
Мы просто посмотрели друг на друга и молча ушли, съежившись от разочарования. Я схватила биту, сунула перчатку под мышку и потянулась. На полпути ко мне присоединилось чье-то тело, и я поняла, что это был Култи.
Мудак.
Когда он ничего не сказал, я почувствовала, как мое разочарование нарастает. Когда я тоже не нашла в себе сил что-либо сказать, моя злость стала еще сильнее. В конце концов, он оглянулся и, сохраняя непроницаемое выражение лица, сказал:
— Один мой тренер говорил, что никто не любит обиженных неудачников.
Мои брови сошлись в прямую линию.
— Мне трудно поверить, что ты его слушал.
Он приподнял темные брови, и на его лице появилось ангельское, безмятежное выражение.
— Я и не слушал. Я просто говорю тебе то, что говорили мне, Такито.
Какой же наглый умничающий засранец.
Несколько дней спустя, мы были в аэропорту Сиэтла на обратном пути в Хьюстон, после нашей второй игры, когда я заметила толпу, окружавшую нашего тренера.
Только не снова.
Я ничего не сказала о толпе вокруг «Ауди» после первой игры, и не слышала, чтобы кто-нибудь еще говорил об этом. Честно говоря, я об этом особо не задумывалась. С тех пор я играла с Немцем в софтбол и даже немного шутила с ним, по крайней мере, настолько, насколько позволяло его сухое чувство юмора.
С другой стороны, ничего не изменилось, пока мы были в «Пайперс». Он по-прежнему рвал меня на кусочки при каждом удобном случае. Больше я его домой не подвозила.
Черная «Ауди» всегда была на парковке после тренировки, тонировка стекла была такой темной, что я готова была поспорить на доллар, что это было незаконно.
Казалось, все шло нормально, не привлекая нежелательного внимания к этим моим новым приятельским отношениям. Никто не имел об этом ни малейшего понятия, за исключением Марка, который не разговаривал со мной без крайней необходимости, потому что я привела Култи на софтбол и не предупредила его. В конце концов, думаю, он с этим справится.
Кроме этого, все было прекрасно. «Пайперс» сыграли еще одну игру и выиграли, а теперь мы возвращались домой. Меня забрал последний микроавтобус от выхода из отеля вместе с Дженни, моей соседкой по гостиничному номеру.
Часть команды, прибывшая раньше или вместе с Немцем, разбрелась по разным местам. Несколько охранников аэропорта стояли рядом со стеклянными дверьми, ведущими в комнату ожидания у выхода на посадку, в то время как люди, узнавшие Култи, стояли перед ним и смотрели на него, будто он сидел в аквариуме.
Не обращая внимания на свою аудиторию или просто делая вид, что их там нет, Култи смотрел в свой айпад, будто люди не обращались с ним, как с аквариумной рыбкой. Почему он не в ВИП-комнате, или как там это называется?
Култи поднял голову и огляделся. Его лицо ничего не выражало, но он поймал мой взгляд, и что-то произошло между нами, что-то, что я понимала только своей интуицией.
Он делал то же самое, что и во время предсезонной игры, когда фанат остановил его. Значит, он знал, что окружен. Он искал помощи.
Я могла бы не обращать на него внимания. Я прекрасно понимала, как легко было бы притвориться, что я его не видела. Черт возьми.
— Джен, у тебя с собой карты «Уно»? — Я очень надеялась, что моя идея не обернется против меня. Я не была уверена, что моя гордость с этим справится.
Стоя рядом со мной и потягивая американо, купленное по дороге, она кивнула.
— Всегда.
— Ты готова совершить свое сегодняшнее доброе дело? — спросила я, прекрасно зная, каким будет ее ответ.
— Конечно. Что мы делаем?
— Посмотрим, захочет ли Култи сыграть.
Она даже не моргнула.
— Мы?
— Да.
Ей потребовалась секунда, чтобы догнать меня, когда я направилась к одинокому Немцу, но она последовала за мной без возражений. Он поднял взгляд, когда я открыла дверь. Я заняла место слева от него, его рюкзак был на другом сиденье, и Дженни заняла место с другой стороны от меня. Его брови странно изогнулись, будто он не был уверен, что именно происходит, и не был уверен, хорошо это или нет.
Дженни передала мне колоду карт… подлая, подлая, подлая.
Я приподняла брови и положила карты на колени, чтобы он увидел. От меня не ускользнуло, что толпа зевак с любопытством наблюдала за нами, но я знала, что лучше ничего не говорить. Все это время я не сводила глаз с Култи, наблюдая, как он переводит взгляд с карт на мое лицо, а затем снова на колоду. Часть меня ожидала, что он скажет «нет».
Но он этого не сделал. Он взял свой айпад и сунул его в рюкзак, приподняв свои густые брови.
— Я очень давно не играл.
Дженни высунула голову из-за моего плеча, широко улыбаясь.
— Мы тебя научим.
Я фыркнула и оттолкнула ее голову назад, положив руку ей на лоб.
Не прошло и пятнадцати секунд, как мы втроем сидели на полу в аэропорту «Сиэтл-Такома» и играли в «Уно», а небольшая группа поклонников Култи стояли вокруг. Мне было неловко. Я не могла удержаться от того, чтобы время от времени не поднимать взгляд и не улыбаться людям, наблюдающим за нами, потому что не знала, что еще делать. Но это не остановило нас троих от попыток побить друг друга.
И ровно через шесть часов, когда наш самолет приземлился в Хьюстоне, я получила письмо от отца, в котором говорилось: «Ты знаменитость».
Там были фотографии, на которых мы с Дженни сидели с Култи и хохотали до упаду во время одной из наших игр. Кто-то разместил фотографию на фанатском сайте.
Под фоткой была выделенная курсивом подпись: «Если одна из этих лесби — его девушка, то я собираюсь покончить с собой».
Глава 14
Ровно через неделю после игры в софтбол, и через несколько дней после того, как в интернете появились фотографии Дженни, Баварской сардельки и меня, играющих в «Уно» в аэропорту, Култи отвел меня в сторону после нашей тренировки.
Мы редко разговаривали во время тренировок, если только он не называл меня разнообразными синонимами слова «медлительная» или спрашивал меня, собираюсь ли я закончить свои упражнения в следующем десятилетии. Я не принимала это на свой счет и старалась не думать об этом слишком много.