— Мне очень жаль. — По крайней мере, немного. Я не могла себе представить, как тяжело приходилось моей младшей сестре, так непохожей на нас с Эриком. Ей не нравилось то, чем мы занимались — спорт — хотя, по большому счету, казалось, ее вообще ничего не интересовало. Мои родители пытались найти для нее разные интересы и увлечения, но она никогда не останавливалась на каком-то выборе надолго и не прилагала никаких усилий. Как я и говорила родителям — ей нужно было самой в себе разобраться.
— Да. Думаю, не имею права слишком уж жаловаться. Подожди секунду — Ceci, que quieres? (исп. Сеси, чего ты хочешь?) — А потом он попрощался, еще немного поругавшись на сестру.
Я просто сидела в своей кровати в трех сотнях километров от того места, где выросла, и все еще прижимала телефон к уху. Сидела и пыталась осознать тот факт, что Рейнер Култи — Рейнер Култи — собирался стать моим тренером. Я испытывала легкую нервозность и предвкушение чего-то грандиозного.
Ничего страшного.
Точно.
Что мне нужно сделать, так это взять себя в руки и сосредоточиться на том, чтобы успешно завершить предсезонную подготовку и обеспечить себе место на поле. Я должна была здорово облажаться, чтобы не начать сезон, но ведь могло произойти все, что угодно. Я не хотела лишний раз испытывать судьбу.
И с этой мыслью я закончила разговор с отцом, легла в постель и отговорила себя от выхода на восьмикилометровую пробежку. Мое тело нуждалось в отдыхе. Я тупо уставилась на стену, и у меня ушло всего десять минут, чтобы принять решение. Да, я могу приберечь пробежку на утро, и все будет в порядке.
Когда я была младше, один из моих любимых тренеров, мотивируя нас на тренировке, всегда говорил: «Готовность к войне — одно из лучших средств сохранения мира».
Я не успокоюсь, если не буду в наилучшей форме, когда начнутся тренировки. И не важно, с «Королем» или без него.
Глава 3
— Встреча сегодня на пятом этаже, Сал, конференц-зал 3С. — Охранник подмигнул мне, протягивая пропуск посетителя через гранитный стол.
— Спасибо. Увидимся позже. — Я широко улыбнулась и кивнула, разглядывая огромное панно на стене позади него. Это была яркая и разноцветная композиция, с десятками снимков игроков «Пайперс» и «Рикерс» — хьюстонского мужского профессионального клуба. Мы были их дополнительной командой, соответственно создали нас и всем руководили одни и те же собственники. Или, как я с нежностью любила думать, мы были их приемными детьми. Мы появились после многолетнего и успешного послужного списка мужчин. В то время владельцы могли только надеяться и мечтать, чтобы мы повторили их успех. Почему они назвали команду «Пайперс», я понятия не имела. Это, вероятно, самое худшее название, которое я когда-либо слышала. И еще, оно вызывало у меня ассоциации со стояком… По какой-то странной причине.
Прямо в центре панно была моя фотография — я закинула руки за голову после того, как забила гол, это было два сезона назад.
«Надо будет рассказать об этом папе», — сказала я себе, рассматривая новое произведение искусства, которое они добавили в вестибюль. Я не обратила на него особого внимания, когда пришла к тренеру Гарднеру несколько дней назад. Главный офис «Рикерс» и «Пайперс» представлял собой внушительное здание, построенное всего пару лет назад и расположенное в развивающемся районе, недалеко от центра города.
Прошло уже три дня после пресс-конференции. До сих пор я не слышала ни одного упоминания о моем умении быть невообразимой идиоткой. Ничего. Ни телефонного звонка, ни сообщения, ни письма. Никто не сказал мне, что видел это интервью. Я привыкла к тому, что надо мной подшучивают, дразнят за мои увлечения или выбор одежды, поэтому была готова к подколкам. Но все же...
Я боялась дня, когда видео просочится в интернет, но решила побеспокоиться об этом позже. Приоритеты. У меня есть приоритеты — «жить сегодняшним днем», например.
Персонал и команда должны были провести ознакомительную встречу до начала тренировок. В основном, это было нужно для того, чтобы познакомить новичков с расписанием, правилами и целой кучей других деталей, которые обычно влетали в одно ухо и вылетали из другого.
Конференц-зал было легко найти. Там находилось всего несколько человек, которые уже ждали, и я заняла место в центре комнаты. Помахала в приветствии девушкам, стоящим ближе всего ко мне. Увидела тренера Гарднера и вспомнила, как он обнял меня после пресс-конференции, изо всех сил стараясь не рассмеяться. Потом наблюдала, как он разговаривает с двумя его помощниками в углу комнаты.
Кто-то воскликнул.
— Сал! — Это была Дженни, мой самый любимый вратарь в мире. Наполовину японка, наполовину европейка, с самой лучшей кожей, которую я когда-либо видела. Высокая, красивая, позитивная и с лучшим характером, какой я встречала. Раньше я ненавидела ее всей душой, в хорошем смысле, — потому что она блокировала слишком много моих ударов, когда мы были в разных командах на поле. Похоже, что когда создавали ее, забыли об остальных. Справедливо ли, что кто-то великолепен во всем, чтобы ни делал, а для полного комплекта был умным и красивым. Но Дженни была таким милым, добрым человеком, что моя ненависть длилась секунд двадцать.
— Джен-Джен. — Я помахала ей. Она указала на стул рядом, предлагая сесть с ней. Я помахала еще нескольким знакомым игрокам, многие из них подозрительно озирались вокруг. О Господи. Я еще раз быстро взглянула на тренеров, желая убедиться, что Култи не прячется между ними.
Он не прятался.
Прекрати, Сал. Сосредоточься.
Дженни потянулась ко мне и обняла.
— Я так рада тебя видеть, — сказала она. Большинство игроков не жили в Хьюстоне круглый год, и она была одной из них. Дженни возвращалась в свой родной штат Айова, когда заканчивался сезон. Это будет наш третий год в одной команде. Хьюстон, где я обитала последние годы, не так уж далеко от моего родного города, где живут родители — до Сан-Антонио всего три часа езды — но я не покидала Хьюстон после окончания сезона, несмотря на влажный климат и жару.
Все в конференц-зале, казалось, были оживлены. Игроки были настороже, атмосфера ожидания пропитывала все вокруг. Мне пришлось еще пару раз напомнить себе, что надо расслабиться. Я заметила, как Дженни оглядывалась по сторонам, роясь в сумочке в поисках помады. Она покраснела, когда заметила, что я наблюдаю за ней.
— Я действительно не думаю, что это так уж важно, — сказала она, и я ей поверила. — Но... знаешь, я почти ожидаю, что он придет сюда с крыльями Гермеса на ботинках и нимбом над головой, потому что все думают, что он какой-то Бог. — Дженни немного помолчала, а потом быстро добавила: — Я имею в виду, на футбольном поле.
Я подмигнула, кивнув, и добавила, просто чтобы позлить ее:
— Угу, как скажешь. — Я знакома с ее типом парней, и это не шатены, играющие в футбол. Парень, с которым она встречается последние два года, был зверем ростом в сто восемьдесят сантиметров. Спринтер, который выиграл бронзовую и серебряную медали на прошлых Олимпийских играх и имел мышцы на бедрах размером с мою грудную клетку. Показушник.
Дженни нахмурилась.
— Не заставляй напоминать тебе о тех фотографиях…
Черт возьми. Она меня сделала, и, судя по ухмылке, она это знала. Когда я позвала Дженни в гости к моим родителям, мама вытащила и показала мои детские фотографии. На некоторых из них моя одержимость Култи была хорошо видна. Думаю, именно торты с лицом Култи на мой день рождения три года подряд заставили меня замолчать.
— Привет, Дженни, — раздался знакомый голос у меня над головой. Почти сразу же две руки схватили меня сзади за лицо и сдавили щеки. Затем я увидела карие глаза. — Привет, Салли.
Я ткнула ее пальцем в лоб. Ее темно-русые волосы были, как и всегда, коротко подстрижены, в стиле, который можно было бы назвать «пикси» в случае любого другого человека в мире, кроме нее.
— Харлоу, скучала по тебе, — сказала я лучшему защитнику страны. Харлоу Уильямс по понятной причине действительно была лучшей и немного пугающей. Невероятно приятная в общении вне поля, но не на нем. Древние инстинкты выживания, с которыми рождается каждое существо, умоляли вас убежать как можно дальше, когда она неслась на вас.
Мы не зря называли ее «Чудовищем».
В ответ она зажала мне ноздри одной рукой, перекрывая доступ кислорода.
— Я тоже скучала по тебе. У тебя есть что-нибудь перекусить? — спросила она, все еще нависая надо мной и глядя на меня поверх головы. Конечно, у меня с собой была еда. Я вытащила из сумочки три батончика мюсли и протянула с арахисовым маслом… ее любимый.