— Сал, я не видела тебя здесь целую вечность, — сказала секретарь по другую сторону окна регистрации, когда я протянула ей планшет с моими документами, водительскими правами и медицинской карточкой.
— Ты говоришь так, будто это не очень хорошо, — сказала я ей с улыбкой.
Она подмигнула.
— Мы вызовем тебя на рентген через несколько минут.
Я кивнула пожилой женщине и улыбнулась паре, терпеливо ожидавшей, когда я закончу. Я вернулась на свое место в углу комнаты, где Немец сидел с пультом от телевизора в руке, переключая каналы на установленном плоском экране. Я приглушенно застонала и села, вцепившись руками в подлокотники.
Он посмотрел на меня, слегка покачивая головой.
— Что?
Он посмотрел вниз, то ли на мои руки, то ли на футболку с v-образным вырезом, которую я натянула, я не была уверена, а затем снова перевел взгляд на мое лицо.
— Ты.
— Помолчи. В последний раз я отдыхала от тренировок, когда умер мой дед. Я не прогуливаю без веской причины. — Я глубоко вздохнула, выпрямила спину и вытянула руки, чтобы помочь себе подняться, когда они окликнут меня по имени.
Немец потянулся и шлепнул меня по колену тыльной стороной ладони.
— Я вернусь. (Примеч.: «I’ll be back» — знаменитая фраза терминатора в исполнении Арнольда Шварценеггера).
Я открыла рот и позволила широкой улыбке появиться на моем лице, что остановило его на полпути. Я не засмеялась только потому, что это было бы больно, но все равно фыркнула.
— Ладно, Арнольд.
Култи не выглядел особенно впечатленным.
— Он австриец, а не немец, маленькая засранка, — невозмутимо произнес он, выражение его лица говорило, что я его раздражаю, но глаза говорили, что я его немного забавляю.
Я не имела в виду, что Арнольд немец, но если это его раздражало, то мне было все равно.
Вытянувшись во весь рост, он толкнул меня коленом и направился из маленькой приемной в сторону туалета. Я вытащила телефон из черной кожаной сумочки, которую родители подарили мне на Рождество, и начала набирать сообщение Марку. Я дала ему знать, что пришла на прием и скоро пойду на рентген. Сегодня я не так уж сильно облажалась, взяв выходной, в расписании не было ничего ужасного, но все же. Я чувствовала себя плохо, даже если это он был тем, кто сказал, что мне лучше не ходить на работу, пока я не буду уверена, что не причиню себе еще больше вреда.
— Не могли бы вы прибавить громкость?
Я оторвала взгляд от телефона и увидела мужчину, который стоял в очереди позади меня со своей женой. Он выжидающе глядел со своего места в другом конце комнаты. Он имел в виду телевизор.
— Конечно, — сказала я, схватив пульт с пустого кресла Култи и рассеянно повышая громкость телевизора.
Мне потребовалась секунда, чтобы понять, о чем сегодня говорили по телевизору.
— ...это не первый раз, когда деньги выручают одного из таких парней из беды. Сколько раз их кураторы скрывали факты, если они не хотели, чтобы публика о них узнала? В каждом большом виде спорта, который вы можете себе представить, есть сотрудники, которые следуют за звездными спортсменами повсюду, тащат их обратно в свои отели после целой ночи, проведенной в стрип-клубе или на вечеринке. Некоторые болельщики не хотят слышать о том, что их любимые спортсмены делают нормальные, человеческие вещи. Честно говоря, я не удивлюсь, если в послужном списке Култи есть и лишение прав, но никто не сможет найти убедительных доказательств этому. Этот парень — немецкий национальный герой, даже если полстраны ненавидит его до глубины души. После двух сезонов, проведенных в Мужской Американской Лиге, он практически стал американским героем… — Я выключила телевизор, сердце колотилось где-то в горле.
Иисус Христос. Они обсуждали лишение его прав за вождение в нетрезвом виде в долбаных спортивных новостях?
Неужели им больше не о чем поговорить?
— Прошу прощения. Не могли бы вы включить обратно? — спросил мужчина в другом конце комнаты.
Я от всего сердца поблагодарила себя за то, что велела Култи надеть одну из моих кепок, прежде чем мы покинули мою квартиру. Чувствуя себя немного сукой, я покачала головой.
— Через минуту. Извините.
Незнакомец не мог поверить, что я сказала «нет», и, честно говоря, я тоже была удивлена, что сказала это. Но когда дело дошло до выбора, я предпочла, чтобы незнакомец счел меня грубой, чем возможность того, что Култи вернется и увидит это. Он не вел себя странно, поэтому я не думала, что он уже знал, что о нем говорят по кабельному телевидению, но могла ли я быть уверена?
— Вы что, телевизионная полиция? — спросил незнакомец, нахмурившись.
Я попыталась убедить себя, что он ведет себя как придурок в ответ на мою грубость.
— Нет, — спокойно ответила я, глядя ему прямо в глаза, потому что застенчивость, когда ты грубишь, только ухудшает ситуацию. — Я включу его через секунду.
Надеюсь, если я подожду минуту, ведущие заговорят о чем-нибудь другом.
Парень просто уставился на меня. Иногда людям не надо было произносить слово «сука», чтобы донести смысл. Этот парень явно овладел этим талантом.
Я почувствовала Култи еще до того, как он вернулся. Он намеренно встал прямо передо мной, упираясь ногой в мои колени, прежде чем занять свое место на стуле рядом. Ему потребовалась целая секунда, чтобы уловить злобные флюиды, которые посылал другой мужчина.
Немец наклонился вперед, упершись локтем в колено и наполовину повернувшись ко мне, но голова его была повернута к незнакомцу. К счастью, моя кепка была низко надвинута ему на лоб.
— Я уверен, что есть еще что-нибудь, на что ты можешь посмотреть, друг.
— Я бы смотрел телевизор, дружище, если бы твоя дама его не выключила, — объяснил мужчина.
Култи не спрашивал меня, почему я выключила его или почему не включила снова. Он остался в той же позе, в которой сидел, положив свободную руку на другое колено.
— Вместо того чтобы беспокоиться о телевизоре, может быть, тебе стоит беспокоиться о своем холестерине?
О Боже.
От двери послышался голос:
— Мисс Касильяс, идите за мной.
Я встала и легонько ткнула Култи в плечо, когда он уставился на другого мужчину. Он встал вслед за мной, больше не думая о мужчине.
Понизив голос так, чтобы только он мог слышать, я прошептала:
— Они обсуждали Култи на спортивном канале, и говорили не о том, что он играл в футбол. — Я опустила подбородок. — Ты понимаешь, что я имею в виду?
Он посмотрел мне в глаза, а затем кивнул в знак понимания.
Не знаю, зачем это сделала, но я протянула руку и сжала его запястье.
— Ты ничего не украл и никого не убил. Что бы ни говорили те, кто тебя не знает, это не имеет большого значения.
— Мисс Касильяс? — медсестра снова окликнула меня.
— Я иду. — Широко раскрыв глаза и посмотрев на Немца, я сделала шаг назад. — Позволь мне покончить с этим.
Последнее, что я сделала перед тем, как отправиться на рентген, — бросила пульт на сиденье рядом с женой этого мужика.
Рентген прошел быстро, в основном, потому, что я думала о ситуации с Култи. Он ничего не подтвердил и не опроверг. Так что же это значит?
Через полчаса я сидела в комнате со своим доктором, который показывал мне большой набор рентгеновских снимков.
— Ничего не сломано. Видишь? Даже ни малейшего перелома, — подтвердил он.
— Именно это я и хотела услышать. — Я улыбнулась врачу, к которому ходила с тех пор, как переехала в Хьюстон. Его ассистент стоял в углу комнаты.
— Тебе стоит заняться рекламой молока. У тебя крепкие кости, Сал, — пошутил он, записывая что-то в мою папку. — На всякий случай я рекомендую тебе взять недельный отпуск…
Я поперхнулась.
— ...ну, по крайней мере четыре дня, если ты решишь проявить упрямство и вернуться к тренировкам быстрее. — Он поднял голову и улыбнулся.
Да, это было не намного лучше.
— Я дам тебе больничный, если он тебе понадобится, или они могут позвонить мне, если захотят подтвердить освобождение, — сказал врач. — Ты же не хочешь, чтобы все стало еще хуже. Твое тело нуждается в отдыхе.
Четыре выходных дня на самом деле будут пятью, потому что я пропущу игру, и по умолчанию у меня прибавится воскресенье. Передав мою папку своему помощнику, старик улыбнулся.
— Мы с женой ходили на открытие сезона, — заметил он. — У тебя настоящий талант, малыш. Я не видел, чтобы кто-нибудь двигался так, как ты, со времен Ла Кулебры. Ты ведь слышала о нем, не так ли? (Примеч. La Culebra с исп. «Змея»)
Я едва улыбнулась, прежде чем улыбка сошла с моего лица.