— Почему ты так зациклилась на этом? Я не это имел в виду.
Это заставило меня резко рассмеяться.
— Ты действительно думаешь, что если бы мы поменялись ролями, ты не ответил бы на мое дерьмовое поведение чем-то подобным, если не хуже? Серьезно? — Он наверняка велел бы мне есть дерьмо и поцеловать его в задницу, и это версия развития событий, скажем так, имеет подростковый рейтинг. Судя по тому, как его язык ткнулся в щеку, он знал, что я права.
Я мягко отдернула руку, и на этот раз он позволил мне освободиться.
— Послушай, я сейчас не в настроении с тобой разговаривать. Ты не можешь вымещать свой гнев на мне и ожидать, что я сделаю вид, будто так и надо. Дело в том, что я никогда ни с кем не буду разговаривать так, как ты говорил со мной. Я думала, что мы друзья, и это моя ошибка. Я не хочу дружить с тем, кто смотрит на меня свысока. Мне действительно нужно на работу. — Я сделала пару шагов назад и улыбнулась ему, хоть и не чувствовала желания улыбаться. — Я поговорю с тобой позже.
Я понятия не имела, ответил ли он мне или что он ответил, потому что ушла. Я не врала. У нас с Марком действительно было много работы.
Я уставилась на изображения в планшете.
— Это?
Это я была на фотографиях? Да, это я. Сжав руки и зажав их между бедер, я отвернулась от фотографий, сделанных прямо перед зданием, в котором находился кабинет моего врача.
На первой фотографии, которую мне показали, я шла рядом с Култи, опустив голову. На второй — я стояла у его машины прямо перед тем, как сесть в нее, а на третьей было видно, как я сажусь, в то время как Немец стоит слишком близко позади меня.
Это определенно была я. Этого нельзя было отрицать. Любой, обладавший хорошим зрением, мог узнать меня.
Поэтому тот факт, что Гарднер, Сиена и Кордеро, генеральный менеджер «Пайперс», пригласили меня на встречу, чтобы поговорить об этом, заставил меня нервничать.
— Это ты? — спросил Кордеро незадолго до того, как Сиена передвинула ему планшет.
Это был подлый говно-вопрос, и мне он не понравился. Может, и хорошо, что я не лгунья, и мне нечего скрывать. Несмотря на это, я все еще не контролировала ситуацию.
Я посмотрела человеку, устроившему это дерьмо-разбирательство прямо в глаза и кивнула.
— Это я.
Никто из них не выглядел даже немного удивленным. Мистер Кордеро, черт возьми, знал, кто был на фотографиях, он просто хотел, чтобы я солгала и дала ему повод вышвырнуть меня.
Засунув руки поглубже между бедрами, я пожала плечами.
— Он ходил со мной на прием к врачу, когда я плохо себя чувствовала.
Хорошо. Это было достаточно расплывчато, чтобы не стать настоящей ложью. Сохраняя нейтральное выражение лица, я не сводила глаз с генерального менеджера команды.
— Я не сделала ничего неправильного.
Аргентинец устроился поудобнее, его кресло было ближе всего ко мне.
— Неправильно — это немного субъективное понятие, тебе не кажется?
— Конечно, — я пожала плечами, — но в данном случае я не нарушила никаких условий контракта и не сделала ничего такого, о чем не сказала бы своему отцу.
Что ж… Я не рассказывала отцу о своей дружбе с Немцем. Или кому-то еще, но это было только потому, что все будут считать это чем-то особенным, а это не было особенным, ни в большой, ни в малой степени.
Стук в дверь помешал кому-либо произнести еще хоть слово. Гарднер предложил этому человеку войти, и я не могу сказать, что была удивлена, увидев Култи.
Он встретился со мной взглядом, когда занял место у двери. Его лицо ничего не выражало, широкие плечи были расслаблены. На нем была все та же одежда, что и на тренировке — спортивные штаны и футболка «Пайперс». Он откинулся на спинку стула и уставился прямо на мистера Кордеро.
— Что происходит?
Генеральный директор потянулся к планшету на столе Гарднера и передал его Немцу.
— Эти снимки были опубликованы пару дней назад.
Култи быстро взглянул на экран, всего на секунду, прежде чем вернуть устройство, выражая своим взглядом нетерпение.
— Что с ними не так?
— Это фотографии вас и одного из звездных игроков команды, размещенные на одном из самых популярных таблоидных сайтов в мире, — объяснил мистер Кордеро холодным тоном, который звучал так, словно он едва сдерживался, пытаясь не перейти за грань хамства.
Это был второй самый нереальный момент в моей жизни, когда Култи скрестил свои мускулистые руки, такие сильные, я могла видеть вены, пересекающие его предплечья и одну или две, идущие вверх по бицепсу, и пожал плечами.
— То, что я вижу, это фотография, на которой я веду своего друга к врачу.
— Вашего друга? — недоверчиво переспросил Кордеро.
— Именно это я и сказал, — огрызнулся Култи. Он говорил негромко, но нельзя было не заметить, что этот разговор его раздражал.
Мистер Кордеро повернулся ко мне, будто для меня это совершенно нормально, когда Рейнер Култи называет меня своим другом перед тремя сотрудниками «Пайперс».
— Вы друзья? — Мне не показалось, что, разговаривая со мной, он вел себя еще более отвратительно, чем когда говорил с Немцем. С другой стороны, я не была национальной иконой какой-то страны.
Я кивнула генеральному менеджеру «Пайперс», мои эмоции скрутились в узел от признания Култи.
— Да. — Мы были друзьями, по крайней мере, до тех пор, пока он не взбесил меня.
— Друзья, — сказал он рассеянно. — Какого рода эта дружба?
Да, тут мне захотелось его ударить. Я имею в виду, я знала, как это выглядит, но серьезно? Я так много отдала «Пайперс», и он думал, что я сделаю что-то, что поставит под угрозу единственную возможность играть в футбол, которая у меня действительно осталась? Мое лицо вспыхнуло и покраснело, я попыталась успокоиться и не сказать чего-то такого, что могло еще больше повредить моей карьере.
Я знала, что он пытается сделать, и была абсолютно уверена, что не позволю этому человеку выставить меня в таком свете, будто я не воспринимаю работу всерьез, черта с два.
— Мы друзья, у которых много общего.
Иисус Христос.
Прежде чем я успела сказать что-нибудь еще, стараясь быть логичной, Немец прервал меня своим ответом.
— Самый лучший вид дружбы. Я не понимаю, почему это проблема.
Скорее всего, я упала бы в обморок от нахлынувших эмоций. Я бы так и сделала, если бы позволила своему сердцу, а не голове, отреагировать на его комментарий. Неужели я ожидала, что он подставит меня? Да, наверное, ожидала.
Ладненько. Все в порядке.
Несколько дней назад он все еще вел себя как придурок. Поэтому то, что он сейчас сказал, ничего не изменило.
— У нас нет никаких проблем или причин находиться здесь, — заявил Немец таким тоном, что не оставалось места для споров. — Вы прекрасно знали, какое освещение в прессе вызовет мой приезд сюда, и, несмотря на это, хотели, чтобы я был здесь. Вы не можете выбирать, что будут публиковать, а что — нет.
Сиена издала натянутый смешок.
— Мистер Култи, это выглядит не очень хорошо…
— Вы не можете указывать мне, с кем я могу или не могу дружить, — отрезал он. — На самом деле не имеет значения, как что-то выглядит, если это не то, что есть на самом деле, не так ли?
Подождите-ка секундочку, это звучало как-то очень знакомо…
Сиена обратила свое внимание на меня, ее лицо слегка покраснело.
— Сал, с твоей историей…
Эта сука решила пойти по плохому пути. Мне нужно было заткнуть ее.
— В данном случае я не сделала ничего плохого. Если бы я это сделала, у меня не было бы проблем с принятием ответственности за свои действия. Он мой друг, и в нашей дружбе нет ничего неподобающего. Мне нечего стыдиться.
Я почувствовала укол вины за то, что никому ничего о нем не рассказала, но могу поклясться, что держала это при себе только потому, что не хотела именно такого внимания.
Были некоторые вещи, которые люди не могли понять, и, очевидно, это была одна из них.
Култи расцепил руки и наклонился вперед, упершись локтями в колени.
— Этот вопрос не возник бы, если бы не проблемы, происходящие со мной в данный момент. В этом нет ничего, что стоило бы нашего разговора. Она моя лучшая подруга…
Я краем глаза бросила на него взгляд, напомнив ему о тех словах, которое вылетели у него изо рта возле моей квартиры. Этот взгляд говорил: «Это вот так лучшие друзья относятся друг к другу? Действительно?».
Очевидно, он увидел выражение моего лица и не обратил внимания на то, что прямо сейчас я не чувствовала себя особенно дружелюбно настроенной.
— Ничто из того, что вы скажете, не изменит ситуацию. На этом и закончим эту историю. Если вам нужно что-то еще, позвоните моему менеджеру.