— Сал…
Я разрывалась между чувством паники, потому что они делали из этого слишком большое дело, и спором с собой о том, стоит ли за себя постоять.
— Это просто фотографии того, как мы садимся в его машину, — без энтузиазма возразила я, не зная, что же все-таки выбрать.
Я была хорошим игроком, одной из самых последовательных в команде, но правда заключалась в том, что все были заменяемы. Я не могла себе позволить вести себя как примадонна, но в то же время тихий голосок внутри моей головы хотел, чтобы я сказала этим людям — и под людьми я подразумеваю Кордеро — чтобы они отвалили на хрен.
— Мисс Касильяс, я думаю, вы ясно дали понять, что ваши навыки принятия решений ничего не значат... — начал разглагольствовать Кордеро.
Култи наклонился вперед, и я почувствовала, как мои глаза округлились от того, какую защищающую позу он принял.
— Я с уверенностью скажу вам прямо сейчас, что вы не хотите заканчивать эту фразу.
Гарднер кашлянул.
— Нет никаких причин для того, чтобы терять свое время и дальше. Я верю тебе, Сал. Если ты говоришь, что вы — друзья, значит, вы — друзья. Ты никогда не давала мне повода не доверять тебе. Я думаю, что мы все можем согласиться с тем, что хотим, чтобы этот сезон прошел гладко или, по крайней мере, более гладко, чем он идет.
— Это моя вина. Я возьму на себя ответственность за негативное внимание, но не позволю вам обвинять ее в том, что она подружилась со мной, — сказал Култи. — Сал не сделала ничего плохого.
— Не думаю, что вы понимаете. Это выглядит не очень хорошо, — быстро сказала Сиена, прежде чем кто-то прервал ее. — Как думаете, вы сможете… Я не знаю, мистер Култи, я просто подбрасываю вам идеи, о которых вы могли бы поговорить со своим менеджером, но… возможно, вы сделаете что-нибудь публично, чтобы отвлечь слухи от... этой... дружбы? Сходите на свидание?
Култи даже не колебался.
— Нет.
— Но…
— Нет, — повторил он.
Взгляд Сиены был отчаянным, когда она посмотрела мне в глаза.
— Сал, а ты? Не могла бы ты пойти на свидание? Выложить несколько фотографий...
— Нет.
Определенно, это ответила не я. Это почти сердито ответил Култи. Я позволила ему.
— Сал...
— Нет. — Это снова был Култи. — Абсолютно точно нет.
— Но…
— Перестаньте спрашивать, — отрезал Немец. — Я этого не сделаю, и она тоже.
— Я делала почти все, о чем вы меня когда-либо просили. Я не хочу этого делать, — осторожно объяснила я, пытаясь смягчить враждебность, исходящую от мужчины, сидящего рядом со мной.
Кордеро саркастично хохотнул.
Десять минут спустя я обнаружила Култи, ожидающего меня у двери кабинета Гарднера. Мистер Кордеро ушел первым, а Немец сразу же последовал за ним. Сиена осталась в кабинете, чтобы кое-что обсудить. Что еще это может быть, кроме меня или Немца?
— Тебе не о чем беспокоиться, — заверил меня Култи глубоким, сильным голосом.
Я почесала лоб, пытаясь отогнать разочарование, которое испытывала от только что закончившегося разговора. Неприятное ноющее чувство поселилось в моем животе. Это не устраивало меня, и, честно говоря, я действительно беспокоилась, что они попытаются найти что-нибудь, что можно использовать против меня. Я не была уверена, почему была такой пессимистичной, но чувствовала себя именно так.
Он толкнул меня локтем и приказал:
— Перестань волноваться.
Я моргнула и даже не подумала о том, чтобы убрать его локоть. Он назвал меня своим лучшим другом, я была благодарна ему за это... хотя он все еще был придурком.
— Я не могу, — прошептала я ему, когда мы подошли к лифту в офисном здании. — Кордеро не шутит. Он явно не мой поклонник.
Выражение лица Култи говорило, что мне нужно остыть и расслабиться.
— Он точно такой же, как любой генеральный менеджер в любой команде. Он думает, что он бог, но это не так. — Немец снова толкнул меня локтем. — Тебе не о чем беспокоиться.
Мой желудок и голова говорили об обратном. Нервы, казалось, начали разъедать мои внутренние органы.
— Я не хочу, чтобы меня продали, и не хочу, чтобы меня посадили на скамью запасных.
У меня не будет приступа паники. У меня не будет приступа паники.
Это не будет похоже на ситуацию в национальной команде. Я не сделала ничего плохого.
Я прижала руки к бедрам и сжала их, заставляя себя успокоиться.
— Сал. — Култи встал прямо передо мной. — Ничего с тобой не случится. Я не позволю им ничего сделать, понимаешь?
Мои колени начали дрожать так же, как они дрожали, когда я стояла перед камерой. О, Боже, меня сейчас стошнит. Где-то в промежутке последних двух минут я начала потеть.
— Сал. — Голос Немца стал еще громче и решительнее. Он опустил свои большие руки мне на плечи. — Никто не заставит тебя делать то, чего ты не хочешь. — Он разминал мою мышцу, его голос звучал мягко и успокаивающе. — Я обещаю.
Именно это «я обещаю» заставило меня поднять на него взгляд, я почувствовала, будто огромный уродливый узел из страха и паники завязывался в центре моей груди.
— Мне нравится играть здесь.
Его зелено-карие глаза казались такими близкими и большими.
— Помнишь, сколько денег я заработал?
Тут у меня появилось желание ударить его в живот, но вместо этого я кивнула.
— Ну и что?
— Я могу позволить себе лучших адвокатов.
— Ты хочешь, чтобы я подала на них в суд? — Я закашлялась.
— Если это будет необходимо.
Черт возьми.
— Я не хочу. Я просто хочу играть здесь.
— Я знаю. — Он сжал мои плечи. — Если до этого дойдет, — продолжил Немец, — мы начнем беспокоиться. Ты — лучший игрок в команде. Они от тебя так легко не избавятся.
Еще один выстрел в сердце. Иисус Христос. Лучший игрок в команде? Я чувствовала себя ненасытной, мне нужно было сохранить все эти приятные слова и сберечь их на черный день, когда он назовет меня медлительной задницей, или даже на то время, когда однажды я стану старше и больше не смогу играть. Я вспомню этот день, когда пятикратный чемпион мира — Король — сказал мне, что я лучший игрок в своей команде.
Он сжал мою руку.
— Да?
Я кивнула, все еще немного неуверенная.
— Да.
Култи кивнул и выдохнул. Под его ясными глазами залегли темные круги, и вид у него был неуверенный.
— Когда я злюсь, мне трудно контролировать свои слова, — сказал он, опустив голову.
— О, я знаю. Поверь мне. — Я моргнула. — Или нет.
Немец преувеличенно тяжело вздохнул.
— Ты мой лучший друг.
Я начала корчить гримасу типа «ага, конечно». Его лучший друг? Я бы согласилась на «друга». Я не спорила в кабинете, потому что казалось, что эти серьезные слова могут вытащить меня из неприятностей.
Но... как только начала корчить гримасу, я остановилась. Култи не такой человек, он не говорит что-то просто так, так что…
— Твои способы показать это просто ужасны.
— Я знаю. — Но он не извинился. — Я сделал много вещей, о которых теперь жалею, и мне порой трудно с этим справиться.
Я прищурилась, любопытство изнутри будто покалывало. Возможно, у меня никогда больше не будет возможности встретиться с извиняющимся Рейнером Култи. Оглянувшись вокруг, я убедилась, что никого не было рядом, и прошептала:
— Ты действительно попался на вождении в нетрезвом виде?
Ответить на этот вопрос ему оказалось не так просто, как я надеялась, но, с трудом сглотнув, Култи опустил голову.
Что же. Это не было чем-то шокирующим. Он был в бешенстве после того, как я забрала его из бара несколько месяцев назад. Люди все время совершают ошибки. Он имел право делать их так же, как и любой другой человек.
— Ладно, — просто ответила я. — Спасибо, что рассказал.
Его взгляд метался от одного моего глаза к другому, прежде чем он сделал неглубокий вдох и сглотнул, его адамово яблоко дернулось.
— Я был в плохом состоянии после того, как ушел на пенсию, — неожиданно объяснил он тем низким голосом, который мне нравился. — Я был очень зол, приобрел дурную привычку и не горжусь этим.
Я медленно кивнула, все еще оглядываясь, чтобы убедиться, что вокруг никого нет.
— Тебе нужна помощь? — прошептала я.
Глаз Култи начал дергаться, но он покачал головой.
— Я уже больше года не пью.
Я закрыла один глаз и скорчила гримасу. Его временные рамки были спорными.
— За исключением того единственного дня, у меня нет проблем с тем, чтобы не пить совсем, но как только я начну... — Култи постучал костяшками пальцев по лбу. Ему было трудно признавать это.
Кто любил признавать свои промахи? Только не я. И определенно не он.