Правду. Не-е-е.
Я поймала себя на том, что чешу щеку.
— Ты привлекателен. Ты очень привлекателен, и сам это знаешь, тщеславный ублюдок. И ты еще совсем не стар. Просто… — Я закашлялась. — Ты мой тренер и мой друг, — рассеянно добавила я, будто это было главной причиной, почему я не могла смотреть на него иначе.
К сожалению, теперь я знала правду — было уже слишком поздно для этого.
И что же он ответил?
— Я не забыл.
Чего он не забыл?
— Перестань беспокоиться о том, что все думают. Ты сама сказала мне: единственное, что имеет значение, это то, что ты сама о себе знаешь. — Он продолжал смотреть на меня, пока я не кивнула. — Давай закончим, хорошо?
Меньше чем через двадцать минут мы закончили укладывать все оборудование и помогать учителям убирать столы, которые они позаимствовали в школе. Я горячо поблагодарила их за помощь и смотрела, как Култи схватил мою сумку и оставшиеся бутылки с водой и потащил все это к машине.
— Я поеду с тобой, — сказал он, как только захлопнул багажник.
Я бросила на него быстрый взгляд, направляясь к водительскому месту.
— Ко мне или к тебе?
Култи посмотрел на меня с другой стороны машины.
— К тебе. У меня слишком тихо.
Учитывая, что мы оба жили одни, я не понимала, как в одном месте может быть более низкий уровень шума, чем в другом. Единственное отличие состояло в том, что его дом был, по меньшей мере, в шесть раз больше моей квартиры над гаражом.
— Почему бы тебе не завести домашнее животное? — спросила я.
— У меня есть рыбки.
Это заставило меня рассмеяться. У него есть рыбки?
— Нет, у тебя их нет.
Он наклонил свою каштановую голову в мою сторону.
— У меня их три: бойцовская и две тетры. Мой агент дал их мне, когда я переехал сюда. В лондонской квартире у меня есть аквариум.
Я старалась, чтобы это не выглядело так, будто его признание имело большое значение.
— Это прикольно. Кто о них заботится?
— Экономка.
Экономка. Ничего удивительного.
— Сколько у тебя домов?
— Только три, — небрежно ответил он.
Только три. Я росла у родителей, которые получали деньги и жили от зарплаты до зарплаты. Хоть я и знала, что тот, у кого есть столько денег, сколько у него, мог реально позволить себе гораздо больше, чем три дома, это все еще поражало. В то же время, это заставило меня полюбить Култи немного больше. Я уважала тех, кто не тратит свои деньги на всякую глупую фигню.
Вместо этого он потратил их на покупку обуви для детей.
Черт побери, мне нужно было прекратить зацикливаться на нем, но сегодня мои мозги будто уносило ураганом.
— А где твой второй дом? — Я поймала себя на том, что спрашиваю его, чтобы отвлечься от собственных мыслей.
— Майсен. Это маленький городок в Германии.
Я сделала удивленное лицо.
— Домик крошечный, Сал, но, думаю, тебе понравится, — заметил он.
— Я всегда хотела поехать в Германию, — сказала я ему. — Это есть в моем «пока не сыграла в ящик» списке того, что я хочу сделать.
Немец искоса взглянул на меня.
— Что это за список?
Он не знал, что это такое? Я не должна была считать это настолько милым.
— Это список того, что ты хочешь сделать, прежде чем умрешь. Ты слышал выражение «сыграть в ящик»? — Краем глаза я заметила, как Немец покачал головой. — Ну, это как раз то, о чем идет речь. То, что ты хочешь сделать, пока жив.
Култи задумчиво хмыкнул.
— У тебя есть еще что-нибудь в списке?
— Ага. Я хотела бы увидеть Семь чудес Древнего Мира, проехать на велосипеде по Континентальному водоразделу (Примеч.: Американский континентальный водораздел — условная линия, к западу от которой в Америке находится бассейн Тихого океана, а к востоку — бассейны Атлантического и Северного Ледовитого океанов), пройти испытание «Айронмэн» (Примеч.: Ironman — серия соревнований по триатлону на длинную дистанцию, проводимая Всемирной корпорацией триатлона (WTC). Каждая отдельная гонка серии состоит из трех этапов, проводимых в следующем порядке без перерывов: заплыва на 2,4 мили (3,86 км), заезда на велосипеде по шоссе 112 миль (180,25 км) и марафонского забегана 26,2 мили (42,195 км). Триатлон Ironman считается одним из наиболее сложных однодневных соревнований в мире), увидеть Северное сияние, подняться на ледник, подержать детеныша панды и выиграть Кубок Мира… — Я почувствовала, что бормочу, и закончила. — Типа того. У меня почти достаточно денег, чтобы поехать на Аляску после окончания сезона. Надеюсь, я смогу подняться на несколько ледников и увидеть Северное сияние за одну поездку.
Последовала пауза.
— Одна?
— Я собиралась узнать, не поедет ли со мной брат. Кроме тебя, он единственный человек, которого я знаю, у кого есть на это время и деньги, но посмотрим. В прошлом году мы ездили в Перу посмотреть Мачу-Пикчу. — Я улыбнулась ему через плечо. В октябре ему должно исполниться сорок лет, но я не хотела говорить, что думаю, что это именно он должен подумать о том, чтобы составить список. — А ты? Что ты будешь делать после окончания сезона?
— Я еще не решил, — тихо ответил он. — Все зависит от нескольких обстоятельств.
Одна-единственная мысль пришла мне в голову.
— Твой контракт заключен только на этот сезон?
Я не могла припомнить, чтобы слышала что-нибудь о продолжительности его контракта, и мысль о том, что он уйдет чуть больше, чем через месяц, заставила мой желудок сжаться.
— Я согласился только на этот сезон с «Пайперс».
Одно я знала точно — Култи не любил тренерскую работу. Он сам так сказал.
Почему он должен хотеть остаться и снова тренировать?
Господи Иисусе, мысль о том, что он вернется в свою лондонскую квартиру, так опечалила меня, что возбуждение от всей этой истории с покупкой обуви исчезло под ее тяжестью.
В то же время я почувствовала себя эгоистичной сукой. Кто я такая, чтобы печалиться из-за того, что кто-то, особенно друг, займется тем, что сделает его счастливым, когда я охренеть как хорошо знаю, что тренерская работа его счастливым не делает? Я знала, что нахожусь не в том положении, чтобы заставить кого-то мучиться чувством вины, но мысль о том, что он уйдет, была отвратительной.
Я проглотила печаль и заставила себя улыбнуться, хотя и не смотрела на него.
— Понятно.
Он собирался покинуть Хьюстон. Тоска.
Может, он и посмотрел на меня, но я не была в этом уверена и не хотела развивать эту тему.
— Хорошо... ты голоден?
Через четыре дня — в день следующего занятия в футбольном лагере — Култи появился с еще двумя людьми.
Первым парнем, которого я узнала, был американский вратарь, который играл за национальную команду вместе с моим братом и участвовал во всех крупных турнирах за последние шесть лет. Второй оказался приятным сюрпризом.
— Франц! — Обойдя Култи, я подошла к мужчине, чтобы обнять его. — Я не знала, что ты придешь!
Он обнял меня в ответ, быстро похлопав два раза по спине.
— Мои дела в Лос-Анджелесе заняли не так много времени, как я ожидал.
— Что ж, большое спасибо, что вернулся, — сказала я ему.
Кто-то издал недовольный звук.
— Сал.
Франц издал короткий смешок, отпуская меня и отступая. Его голова была опущено вниз, выражение лица открытое и непринужденное, когда он прошептал:
— Кто-то немного ревнует, м-м-м?
Я повернулась, чтобы посмотреть на мужчину, чей взгляд прожигал дыру в моей голове. Претцель ревнует? Я сильно сомневалась в этом, но мне было слишком приятно видеть его хмурый взгляд.
— Ты собираешься представить меня? — спросила я, указывая на популярного вратаря.
— Нет. — Он сохранил это проклятое надменное выражение на своем лице, раскинув руки в универсальном жесте, который я уже знала.