Среди моральных категорий, игравших немалую роль для сельского жителя Малой Азии, имело значение также данное божеству или кому-то из родственников обещание, устное обязательство, которое надо было выполнить, опасаясь кары божества и гнева умершего. Неслучайными поэтому были в надгробных надписях слова ακολούθως τ ή διαταγή — «согласно условию». Так, в надписи МАМА, IV, № 178 (II–III вв.) из Кючюк Кабажи муж не просто ставит после смерти своей жены ей и ее трептой надгробный памятник, что было бы естественно, а делает это лишь согласно обещанию (διαταγή), данному им жене перед смертью, о чем упоминает и в надгробной надписи. Видимо, отношения в этой семье были таковы, что муж по собственной инициативе жене надгробного памятника не поставил бы. (Следует подчеркнуть, что речь идет о полноправных общинниках, о зажиточной семье, имевшей домашних рабов, о жене, которую муж называет γυνή, а не αυνβιον, о памятнике хорошей работы, о надписи, выполненной без единой ошибки на хорошем греческом языке.)
В тексте поражает сухость слога: нет ни одного теплого слова, отсутствуют даже общепринятые слова — «на память». Отраженный в этой надписи конфликт «моральный», конфликт между мужем и женой, сказался и при разделе семейного имущества: в тексте говорится о трептой, принадлежавших жене, — естественно думать, что были трептой и у мужа.
Таким образом, правомерно говорить о ряде различий в отношениях к семье и женщине между горожанами и крестьянами.
Женщина в городе выполняла целый ряд общественных обязанностей, занималась благотворительной деятельностью. В городах женщин увенчивали золотыми венками, ставили в их честь почетные декреты и статуи. Однако в надписях их «семейные» заслуги и добродетели подчеркиваются сравнительно редко.
В деревнях женщины, как правило, не занимают никаких должностей (изредка только жрицы). Надписей, указывавших бы на то, что женщины исполняли должности комарха или брабевта, в эпиграфике сельских районов нет. В противоположность городам в деревнях чаще подчеркиваются и, видимо, больше ценятся заслуги женщины как хозяйки дома, матери, воспитывающей детей, как верной жены своего мужа. Все это подтверждает мысль о значении дома, ойкоса и семьи в деревне — с одной стороны, и настороженное, а иногда и неприязненное отношение к соседям, жителей той же самой общины — с другой.
7. УРОВЕНЬ ОБРАЗОВАННОСТИ
Почетные декреты и другие эпиграфические памятники, в которых восхвалялись жители городов, в I–III вв. н. э. обычно являлись стандартными общими местами и повторяли раз принятый штамп. Довольно редко в них проявляются какие-то конкретные черты. К числу этих немногих надписей относится, например, почетный декрет в честь жителя города Сосандра (Лидия) Менекрата, сына Полиейда, который, помимо того, что он был логистом, стратегом, гимнасиархом, пританом, агонофетом, назван еще μ[έγαν][441] ίατρον και φιλόσοφον (ТАМ, V, 1, № 650).
О состоянии образованности и уровне культуры в городах Малой Азии наиболее полными являются сведения Страбона. И хотя он обращался к более ранним источникам, подробно перечисляя, какие люди и чем прославились, несомненно, что он описывал современную ему обстановку. Философ Ксенокл, уроженец Адрамиттия, принадлежавший к азианской школе красноречия, по характеристике Страбона (XIII, 1, 66), был искусным в споре, как никто другой, и даже произнес речь в сенате в защиту провинции Азии, когда ее обвиняли в приверженности к Митридату. К этой же плеяде относился историк Феофан, который, по словам Страбона (XIII, 2, 3), был «государственным человеком»; он вступил в дружеские отношения с Помпеем Великим и помог ему успешно завершить все его предприятия. Благодаря этому он «не только возвысил свою родину», но и «стал наиболее славным из всех греков».
Страбон, подробно характеризуя состояние науки и культуры в городах Малой Азии (см. первую и вторую главы XIV книги), отмечает, что родом из Эфеса были поэт Гиппонакт, живописцы Паррасий и Апеллес, а позднее — оратор Александр по прозвищу Лихн, который был государственным деятелем, написал историю и оставил после себя дидактические поэмы, в которых изображал положение небесных светил и давал географическое описание материков, посвящая каждому отдельную поэму (1, 25).
Колофон был родиной Мимнерма — флейтиста и элегического поэта, философа Ксенофана, который сочинял силлы (сатирические стихи против Гомера и Гесиода—1, 28). Хиос дал трагического поэта Иона, историка Феопомпа и софиста Феокрита (1, 34). Магнесия — оратора Гесихия, мелического поэта Сима, кулачного бойца Клеомаха, кифареда Анаксенора (1, 41).
441
По поводу чтения этого слова нет единого мнения: KP, I, 62, № 126 предлагает μ[έγαν], Moretti L. — In: Rivista Filologica, 1975, 103, p. 189— μ[ουλο]ιατρ6ν. Чтение Кейля — Премерштейна кажется более убедительным.