Реализм «саг об исландцах» не имеет никакой параллели в средневековой литературе. От рыцарских романов — повествовательного жанра, наиболее характерного для средневековой литературы, — «саги об исландцах» отличаются, как небо от земли. По богатству жизненной правды и полнокровности с «сагами об исландцах» могли бы сравниться разве только лучшие реалистические романы нового времени. Однако в известном смысле саги правдивее лучших реалистических романов: меньше заметен вымысел. Впрочем, о правде и вымысле в сагах будет речь потом.
Никаких условных литературных тем в «сагах об исландцах», как правило, нет. Содержание их — это то, что всего больше занимало людей варварской героической эпохи. Основные события в них поэтому — это распри на почве кровной мести, сопровождаемые тяжбами на тинге, объявлениями вне закона, убийствами, поединками, поджогами и т. п.
Хотя «саги об исландцах» были написаны больше чем через двести лет после введения христианства, влияние христианской идеологии в них ничтожно. Большая часть персонажей «саг об исландцах» не обнаруживает никакого влияния христианской идеологии. В основе того, как трактуются судьбы персонажей саг, лежит фаталистическая концепция, характерная для языческой религии. Счастье трактуется в «сагах об исландцах» как своего рода жизненная сила, внутренне присущая человеку, а несчастье — как ее отсутствие, ведущее человека к преступлению, бедам и гибели. Даже о тех исландцах века саг, которые были христианами, как например о Ньяле и его сыновьях, рассказывается с точки зрения языческой. В «Саге о Ньяле» рассказывается, что после смерти Гуннара его сын Хёгни хотел «отдать» Гуннару его копье, чтобы оно было с ним в Валгалле и он бы мог там сражаться им, а когда Хёгни и Скарпхедин отправились мстить за Гуннара, то два ворона всю дорогу летели за ними.
Большое внимание уделяется в «сагах об исландцах» родословным, перечислениям предков и потомков упоминаемых лиц и вообще родственным связям. Привязанность к родичу, видимо, казалась людям той эпохи чем-то гораздо более важным, чем привязанность к представителю другого пола. Поэтому, в противоположность роману, «саги об исландцах» уделяют очень мало внимания любовной тематике. Браки заключаются в сагах, как правило, не на основе любви, а в результате договоренности между родителями или родичами. О любви упоминается чаще всего как о чувстве, которое возникло между супругами в результате совместной жизни. Правда, иногда из фактов, сообщаемых в саге, можно заключить, что тот, о ком рассказывается, испытывает романическое чувство любви. Так, например, из рассказа «Саги об Эгиле» о поведении Эгиля во время свадьбы его брата с Асгерд, на которой Эгиль после смерти брата женился, а также из некоторых других мимоходом сообщенных фактов можно заключить, что Эгиль был с детства страстно влюблен в Асгерд. Но, по-видимому, то ли автор саги не понял психологического смысла сообщаемых им фактов, то ли романические чувства Эгиля его совершенно не интересовали.
«Саги об исландцах» — всего их около шестидесяти — вместе с так называемыми «рассказами об исландцах», которые отличаются от саг только меньшей длиной, — их тоже около шестидесяти — составляют в популярном исландском издании двенадцать томов. В этих двенадцати томах упоминается в общей сложности около 7000 исландцев века саг, причем многие из них действуют или по меньшей мере упоминаются в нескольких произведениях. В «Саге о Хравнкеле, жреце Фрейра» упоминается 28 лиц на 37 страницах, а в «Саге о Ньяле» — она, правда, самая длинная из «саг об исландцах» — упоминается около 650 лиц на 434 страницах. «Саги об исландцах» образуют вместе как бы одну «Человеческую комедию», в которой действуют или упоминаются чуть ли не все «активные граждане» Исландии первого века «народовластия», другими словами — все исландцы этой эпохи, кроме рабов, челяди и домочадцев. Таким образом, широта охвата действительности в «сагах об исландцах» совершенно беспримерна в мировой литературе.