Но хотя путешественники и ошибаются, они также замечают то, на что местные жители не обращают внимания, часто из-за простой привычки. Будучи путешественником, Сюаньцзан потрудился описать в своих путевых заметках многие вещи, которые индийские писатели не фиксировали, потому что они воспринимались как нечто само собой разумеющееся, включая ступы, монастыри и буддийские статуи. Для людей, которые жили среди этих памятников, было бы бессмысленно описывать их в письменном виде. Для такого путешественника, как Сюаньцзан, они были захватывающими, и поэтому они были в центре его повествования.
Невольно Сюаньцзан составил рассказ об Индии, который стал важным не только для его современников в Китае, но и для всех потомков. Многие из зданий и статуй, описанных Сюаньцзаном, бесследно исчезли - мы бы и не узнали об их существовании, если бы не его рассказ. Благодаря Сюаньцзану мы имеем гораздо лучшее представление об архитектуре и скульптуре в Индии, чем во многих других местах в то время. Его описания буддийских статуй стали даже более ценными, чем сами статуи, которые ему удалось спасти из лодки на реке Инд и перевезти через горы и пустыню в китайскую столицу. Его описания сохранились. Сами статуи - нет.
Передача буддизма из одной культуры в другую, облегчаемая переводчиками и путешественниками, оказалась крайне важной для сохранения буддийской мысли, которая пришла в упадок в Индии в столетия после Сюаньцзана. Традиционные брамины сумели реформировать индуистскую веру и завоевать новообращенных, оттянув на себя поддержку буддизма. Затем большая часть Индии была захвачена и управлялась чередой мусульманских правителей, включая предков султана Фироза. Они не объявили буддизм и другие местные верования и практики вне закона, но и не поддерживали их. Сюаньцзан жаловался на многочисленные руины храмов и монастырей по всей Индии; в последующие века после его визита исчезло еще больше буддийских монастырей и общин.
В то время как буддизм ослабевал в Индии, он процветал на Востоке, не только в западном Китае, но и по всей Китайской империи, вплоть до Корейского полуострова и Японии, вдали от священных следов, оставленных Буддой. Это влияние на дальние расстояния было самым важным наследием Сюаньцзана.
Статус Сюаньцзана рос в последующие столетия после его смерти благодаря его путешествиям и огромной переводческой работе, которую он проделал после возвращения. Его слава получила дополнительный импульс в XVI веке, когда на сцену вышел еще один жанр литературы - прозаический роман. Роман "Путешествие на Запад", авторство которого приписывается У Чэнъэну, оживляет путешествие Сюаньцзана фантастическими встречами и группой забавных спутников, включая обезьяну; он стал первым успехом в истории романа и до сих пор остается самым популярным классическим романом в Китае, получившим бесчисленные адаптации от театра до анимации и кино.
Как путешественник, ставший мифической фигурой, Сюаньцзан является напоминанием о том, что культура Китая, чья Великая стена иногда воспринимается как знак того, что он стремится закрыться от мира, на самом деле является главным примером культурного импорта. Почитая Сюаньцзана, Китай взял переводчика и путешественника, отправившегося в тайное путешествие, и превратил его в героя культурной мобильности.
ГЛАВА 6
.
КНИГА-ПОДУШКА
И НЕКОТОРЫЕ ОПАСНОСТИ КУЛЬТУРНОЙ ДИПЛОМАТИИ
Однажды император Китая вызвал правителя Японии на дуэль умов. Сначала он послал деревянное бревно, которое выглядело абсолютно симметричным, и потребовал спросить: "Что является верхом, а что низом?". Молодой японский капитан, посоветовавшись со своим умным отцом, предложил бросить бревно в реку и посмотреть, какой конец повернет вниз по течению. Закончив эксперимент, они отправили бревно с соответствующей маркировкой обратно в Китай. Затем император прислал двух одинаковых змей и спросил, кто из них самец, а кто самка. И снова молодой капитан с помощью отца придумал решение: если поднести веточку к хвостам, то самка отреагирует, а самец - нет. Довольные успехом эксперимента, японцы отправили змей обратно.
Наконец, император Китая прислал замысловатую драгоценность с семью изгибами и крошечным проходом через них, потребовав, чтобы японцы пропустили нить через этот лабиринтный путь, и добавив, что каждый в Китае сможет сделать это без труда. На этот раз казалось, что японцы не смогут справиться с задачей, но отец капитана снова пришел на помощь, посоветовав привязать нить к двум большим муравьям и отправить их ползти по извилистому проходу. Когда император Китая столкнулся с их успехом, он решил, что японцы умнее, чем он думал, и перестал им угрожать.
Эта история включена в "Книгу подушек" Сэй Сёнагон и говорит о сложных отношениях между Японией и Китаем. Книга подушек" - это уникальная летопись жизни при дворе Хэйан в десятом веке, и Сэй Сёнагон находилась в идеальном положении, чтобы написать ее. Будучи фрейлиной при дворе Японии, в том числе императрицы, она проводила большую часть своего времени в эксклюзивном мире столицы, нынешнего Киото. Сэй Сёнагон покидала этот анклав только для кратких посещений отдаленных храмов и святынь. (История о китайском императоре связана с посещением святилища "Два муравья", посвященного победе японцев над китайским императором).
Помимо сбора историй, таких как история о высокомерном китайском императоре, Сэй Сёнагон записывала мельчайшие подробности придворной жизни, отмечая, кто из ее фрейлин нашел расположение императрицы, приходы и уходы высокопоставленных чиновников и борьбу за должности. Но придворные сплетни были лишь малой частью дневника. Сэй Сёнагон составляла списки вещей, которыми она восхищалась, от танцующих в темноте светлячков до конкретной одежды, например, "наряд девушки, белый на белом, бледно-фиолетово-серый". Сэй Сёнагон запечатлела моменты изысканной природной и человеческой красоты, а также прокомментировала светские приличия и приятные моменты придворной жизни: как любовник должен уходить утром (неохотно); как должна одеваться молодая девушка (несколько непринужденно, без строгих официальных брюк с юбкой); и как должна проходить экспедиция в святилище (в соответствии со строгим протоколом). В то время как другие женщины в ее положении были обращены внутрь себя, ведя дневники о своей внутренней борьбе и чувствах, Сэй Сёнагон обратила свой взгляд наружу, описывая окружающий мир, хотя никогда не была нейтральным наблюдателем. Быстро вынося суждения, она предлагает нам увидеть мир таким, каким его видит ее собственный разборчивый ум.
Китай повсюду при дворе Хэйан, как это представлено в "Книге подушек". Многие виды одежды и ширм были вдохновлены китайскими образцами - Сэй Сёнагон особенно восхищается изысканной бумагой и веерами в китайском стиле, но влияние Китая наиболее сильно, когда речь идет о поэзии. При дворе стихи пишутся и читаются много раз в день, в честь первого снега или первого дня весны, а также по другим мелким и крупным поводам. Иногда императрица просит нескольких своих приближенных сочинить короткие стихи на ходу и судит, какое из них лучше - это генеральная репетиция перед более официальными поэтическими конкурсами. Стихи используются и в других ситуациях, например, для разрешения сложной ситуации. Сэй Сёнагон описывает, как однажды ночью императора грубо разбудил петух, за которым гналась собака, поднимая шум. Один из придворных вмешался, "громко продекламировав слова из китайской поэмы "Благоразумный монарх восстает ото сна". "Мои глаза были тяжелыми от сна, - продолжает Сэй Сёнагон, - но великолепный способ, которым он произнес эту строку, заставил меня широко открыть их. Их Величества были в восторге и похвалили советника за меткую цитату.
Прежде всего, стихи были социальными. Они часто адресовались и отправлялись через мессенджер конкретным людям, от которых ожидался ответ. Мастерство заключалось в косвенном общении, тонко намекая на классические китайские стихи или цитируя их, а затем добавляя короткую строчку комментария, чтобы придать цитируемому стихотворению новый поворот. Такие обмены, не похожие на сегодняшние текстовые сообщения, происходили между друзьями, между придворными дамами и их начальниками, а также между любовниками. Сэй Сёнагон сообщает, что ее покорило красивое стихотворение, и она согласилась провести ночь с мужчиной, который затем должен был сочинить стихотворение "на утро после", надеюсь, столь же меткое. Многие страницы "Книги подушек" посвящены таким обменам и свиданиям, которые были обычным делом в свободном, хотя и строго регламентированном мире двора, глубоко патриархальном обществе, в котором близость к императору была всем.