— Я вас слушаю, — заявил женский голос. Секретарша?
— Мне нужен Анатолий Иванович Зверев.
— Представьтесь, пожалуйста.
— Михаил Иванович Зверев.
— Где вы находитесь?
— К чему столько вопросов? Зовите Анатолия Ивановича или кладите трубку.
— Анатолий Иванович в командировке. Он просил поговорить с вами, когда объявитесь.
— Объявился. Говорите!
— Я и спрашиваю, где вы находитесь?
— Это нетелефонный разговор. — Михаил Иванович знал, что не в правилах брата доверять что-либо секретарше.
— Вы очень далеко?
Зверев молчал. Упорные намерения узнать его местоположение настораживали.
— Брат просил передать вам, что его не будет в течение трёх месяцев. И хотел, чтобы вы никуда не выезжали.
— Чем-то мотивировал свою просьбу?
Секретарша молчала. Михаил Иванович понял, пришёл ей на помощь.
— Как это объяснил?
— Никак, — цыкнула секретарша жвачкой, — просто сказал и всё.
— Поэтому вы спрашиваете, где я нахожусь?
— Да.
— Записывайте, — Михаил Иванович назвал городишко, начальника электростанции. Сообщил о предстоящей ему зимовке в тайге.
— Когда закончится ваша командировка?
— Через сто дней.
— Что передать Анатолию Ивановичу?
— Привет! — Михаил Иванович положил трубку. Зачем звонил? Передать привет Толику через малограмотную секретаршу.
Под окном заурчал воинский «Уазик». Зверев вышел из кабинета. В коридоре встретился Пригожин.
— Михаил Иванович, до истечения срока договора обратного пути нет, — напомнил Алексей Исаевич.
— Хотите убедиться в «железности» моих нервов?
— Уже убедился, — улыбнулся Пригожин. — В добрый час!
Зверев сел в машину. Других пассажиров не было. Разговаривать с водителем не хотелось. Михаил Иванович желал побыстрее сесть в вертолёт да подремать.
На взлётной площадке ожидал крупный вертолёт. Его брюхо было окрашено в красный цвет. Пожарная «восьмёрка», подумал Зверев. На борту кроме экипажа не было никого.
Во время полёта однообразная картина бескрайней тайги утомила Зверева. Михаил Иванович отвернулся от иллюминатора. Подремал три часа с небольшим. После посадки он продолжал сидеть на деревянной лавке. Выходить без трапа? Прыгать на бетонную площадку, чтобы сломать шею? В голове Зверева прозвучал голос Пригожина: «Обратного пути нет».
В салон вошёл лётчик. Он открыл дверь, сбросил вниз верёвочную лестницу.
— Спускайтесь следом! — сказал он.
Михаил Иванович посмотрел вниз. Площадка была чистой от снега. Лётчик быстро спускался.
— В контракте не предусматривались навыки акробата-эквилибриста! — крикнул Зверев.
Лётчик улыбнулся в ответ. Стоя на земле, он махнул рукой пассажиру, приглашая следовать за ним.
Михаил Иванович вспомнил школьные уроки физкультуры, взялся за канатную лесенку с одного края и потихоньку, попеременно опуская ноги, спустился на землю.
— Почему здесь нет снега? — Михаил Иванович топнул ногой по площадке.
— Выдувает, — сказал вертолётчик и пригласил Зверева принимать багаж с борта.
Михаил Иванович посмотрел, как большие ящики опускаются на верёвках.
— Это какую силищу надо иметь, чтобы медленно опускать сразу по паре?
— А таль на что?
Михаил Иванович не ответил. Он присоединился к лётчику, принимающему багаж. Работая без передышки через полчаса оба взмокли.
— Перекур! — крикнул с борта командир экипажа.
— Зря ты «Мальбору» заказал, — сказал лётчик, держа в пальцах сигарету, — да ещё натуральную. Лучше бы отечественных взял.
— Не нравится?
— А ты посмотри! — лётчик поднял руку с тлеющей сигаретой. Больше половины обратилось в пепел, — Это от нескольких затяжек!
— «Беломор» лучше, — сказал Михаил Иванович.
— А-то! Сидишь, копаешься, жуёшь папироску. Потухнет, прикуришь снова. Замуслякаешь кончик, откусишь его, выплюнешь и снова кури как новую!
— Благодать да и только, — согласился Михаил Иванович. С потом вышла из головы похмельная тупость. Исчезла скованность движений.
— Этих, — лётчик кивнул на один из ящиков с эмблемой американских сигарет, — по три пачки в день уйдёт!