Проблема знания, его накопления и прироста далеко не самая актуальная для современности. Она была актуальна тогда, когда знаний было мало. Сейчас же, в век глобального знания (и, соответственно, глобального псевдознания, мифа) в большей степени актуализируется проблема понимания. Понимание — это надстройка над знанием, более высокий уровень, который достигается, в первую очередь, не путем простого накопления и прироста знаний а путем методологического осмысления действительности, зачаток которого мы видим в декартовском императиве сомнения. Скептический дух сомнения служит вакциной от догматизации. Конечно, в информационную эпоху скепсис не является панацеей, но, в отличие от слепой веры, он позволяет хотя бы частично отделять зерна от плевел на когнитивном поле, приобретать не столько убеждения, сколько способ приобретения убеждений. И если Ф. Бэкон отождествлял знание с силой, то сегодня более справедливо отождествлять понимание с силой.
Оценивая качество современного высшего образования, несложно прийти к выводу о сомнительности этого качества. Что-то уж много среди выпускников узколобых схоластов, видя которых, трудно поверить в наличие у них диплома о высшем образовании. И «заслуга» в этом принадлежит не только некоторым преподавателям, слабо разбирающимся в своих предметах, и не только некоторым студентам, откровенно не желающим учиться, у кого на лбу написано «не знаю и знать не хочу», но и тем приближенным к власти фигурам, которые создают государственные образовательные стандарты, чем определяют содержание, методологию и вообще специфику вузовского обучения. Вузов много, студентов много, но количество не всегда перерастает в качество. Если переименовать какой-нибудь колледж в университет (как милицию в полицию), университетом он от этого не станет. Конвейерное производство выпускников путем упрощения требований и исключения из вузов только за неоплаченные семестры создаст много дипломированных людей, и некоторые из них, возможно, станут представителями среднего класса, а вот интеллигенцией станут единицы. Можно сказать, что при расширении дипломирования происходит инфляция квалификаций; настоящая ценность дипломов падает. Образование дорожает, а отдача от него снижается. Вместе с тем образование становится более доступным не в финансовом, а интеллектуальном смысле, поскольку смягчение требований приводит к редукциионизации самого образования. Оно перестает рождать интеллигенцию. Деинтеллектуализация образования имеет далеко идущие последствия. Поколения, которые учились по новой «усовершенствованной» методике, не просто пойдут работать, но и пойдут преподавать. И качество их научно-педагогической деятельности будет соответствующим, рождающим еще более деинтеллектуализированных выпускников, которые, в свою очередь, сменят своих преподавателей. Деинтеллектуализация передается из поколения в поколение, становясь подобием наследственной болезни нашего времени.
Видимо, так называемое высшее образование будущего станет не образовывать студента, а всего лишь адаптировать его к окружающей реальности, к которой раз и навсегда адаптироваться невозможно, поскольку в эпоху гиперсобытийности и гиперинформатизации время сжимается за счет ускоряющегося потока происходящих в мире изменений. Адаптируясь (обучившись) один раз, выпускник встанет перед вызовом времени, требующем дополнительного обучения из-за устаревания освоенных истин, и так далее. Следовательно, методологический базис, позволяющий самостоятельно обновлять знания, окажется архиважным. Но едва ли такая упрощенная система сможет его дать.