Теперь во главе войска, которое ему уступил другой авантюрист, Пандольфо Малатеста из Римини, сын вышеупомянутого Роберто и венецианский кондотьер, Видоверо отнял у архиепископа Равенны город Кастельнуово. Венецианцы, которые опасались худшего и без того были теснимы папой, «доброжелательно» приказали Пандольфо при случае арестовать приятеля; он сделал это, хотя «с болью в сердце», затем пришел приказ повесить его. Пандольфо предусмотрительно сначала удавил его в тюрьме, а потом показал народу. Последним более значительным примером подобных узурпаций является знаменитый кастелян из Муссо{50}, который во время смуты в Милане после битвы при Павии (1525 г.){51} притязал на озеро Комо.
В общем, говоря о деспотических государствах XV столетия, можно утверждать, что все гнусности чаще всего встречались в мелких и самых мелких государствах. Именно здесь в многочисленных семействах, члены которых хотели жить в соответствии со своим рангом, постоянно возникали споры о наследстве; Бернардо Варано из Камерино убил (1434 г.) двух своих братьев[56] потому, что его сыновья хотели получить их наследство. Там, где какой-либо правитель города выделялся деятельным, бескровным, умеренным правлением и заботой о культуре, он, как правило, принадлежал к могущественному дому или же зависел от политики такового. К этому типу принадлежал, например, Алессандро Сфорца[57], князь Песаро, брат великого Франческо и тесть Федериго Урбинского (1473 г.).
Как хороший правитель, справедливый и доступный регент, он после долгих войн спокойно правил, собрал великолепную библиотеку и проводил свой досуг в ученых и благочестивых беседах. Джованни II Бентивольо Болонский (1462-1506 гг.){52}, чья политика была обусловлена политикой д’Эсте и Сфорца, также можно причислить к деятелям такого типа. А что за кровавое одичание мы видим, напротив, в домах Варани из Камерино, Малатеста из Римини, Манфредди из Фаэнцы и прежде всего Бальоне из Перуджи. События в доме последнего в конце XV в. нам особенно хорошо известны из великолепных исторических источников — хроник Грациани и Матараццо[58]{53}.
Бальоне были одним из тех родов, чья власть не оформилась в виде княжества, а в большей степени была верховенством в городе и опиралась на богатство семейства и фактическое влияние на замещение должностей. Один из членов семейства признавался остальными в качестве главы; однако между членами его различных ветвей царила глубокая, тайная ненависть. Им противостояла аристократическая партия, возглавляемая семейством Одди; в 1487 г. все были вооружены и все дома этих семейств полны брави (наемных убийц); каждый день совершались насилия; при погребении убитого немецкого студента две коллегии вступили в вооруженную борьбу друг с другом. Иногда брави, бандиты, состоявшие на службе у различных родов, устраивали сражения на открытых площадях города. Напрасно жаловались купцы и ремесленники; правители и непоты папы молчали или спешно ретировались.
Наконец Одди были вынуждены оставить Перуджу, и тогда город становится военным лагерем, где целиком и полностью господствуют Бальоне, превратившие даже собор в казарму для своих войск. Заговоры и измены жестоко карались; после того как в 1491 году 130 человек, вторгшиеся в город, были разбиты и повешены у дворца, на площади города соорудили 35 алтарей, три дня служили мессы и проходили процессии, чтобы избавить это место от проклятия. Непот папы Иннокентия VIII был среди бела дня заколот в переулке, непот же Александра VI{54}, посланный чтобы уладить конфликты, не добился ничего, кроме открытых насмешек.
Главы правящего семейства Гвидо и Ридольфо вели бесчисленные переговоры со святой, творящей чудеса, доминиканской монахиней сестрой Коломбой из Риети, которая, угрожая большими невзгодами в будущем, призывала к миру, естественно безрезультатно. В этой связи хронист постоянно указывает на богобоязненность и благочестие лучших граждан Перуджи в эти страшные годы. При приближении Карла VIII (1494 г.) Бальоне и расположившиеся лагерем в Ассизи и его окрестностях высланные ими Одди вели между собой такую войну, что все строения в долине были сравнены с землей, поля оставались невозделанными, крестьяне дичали, превращаясь в разбойников и убийц, а олени и волки заселили буйно разросшийся кустарник, пожирая трупы убитых, «мясо христиан».