Его сын Гвидобальдо, обладавший высокими достоинствами, но преследуемый несчастьями и болезнями, сумел все же (1508 г.) передать государство в надежные руки своего племянника Франческо Мария, бывшего также непотом папы Юлия II{73}; Франческо удалось по крайней мере уберечь страну от длительного чужеземного владычества. Достойна удивления та готовность, с которой эти князья воздерживаются от сопротивления завоевателям: Гвидобальдо — Чезаре Борджа, Франческо Мария — войскам Льва X, — и бегут от них; они убеждены, что их возвращение будет тем легче и желаннее, чем меньше пострадает страна от бесплодной обороны. Когда Лодовико Моро исходил из тех же соображений, он забыл о многих других причинах испытываемой к нему ненависти.
Двор Гвидобальдо усилиями Бальдассаре Кастильоне{74} стал бессмертным образцом высшей школы тонкой обходительности; его эклога «Тирси» была им исполнена перед этими людьми и для их прославления (1506 г.), а позже, в 1518 году, он перенес разговоры своего «Cortigiano» («Придворного») в общество высокообразованной герцогини (Елизаветы Гонзага).
Правление дома д’Эсте в Ферраре, Модене и Реджо занимает странное промежуточное лоложение между насилием и популярностью[81]. Во дворце происходят ужасные вещи; княгиню обезглавливают по лживому обвинению в связи с ее пасынком (1425 г.); рожденные в браке и вне брака принцы бегут, но и на чужбине им угрожают подосланные убийцы (последнее убийство было совершено до 1471 г.); при этом еще происходили и непрерывные заговоры извне; незаконнорожденный потомок незаконнорожденного пытается отнять власть у единственного законного наследника престола (Эрколе I); позднее, в 1493 г., Эрколе отравил свою последнюю супругу, узнав, что она хотела отравить его по поручению своего брата Ферранте Неаполитанского. Эту цепь трагедий завершает заговор двух незаконнорожденных против их братьев, правящего герцога Альфонса I и кардинала Ипполита. Однако этот заговор был вовремя раскрыт и закончился для его участников пожизненным заключением.
В дальнейшем фискальная система в этом государстве получила наибольшее развитие, как и должно было произойти, так как из всех больших и средних итальянских государств оно подвергалось наибольшим угрозам и весьма нуждалось в укреплениях и вооружениях. Вместе с ростом налогов должно было улучшиться и благосостояние страны, и маркиз Николо (1441 г.) высказывал пожелание, чтобы его подданные были богаче других народов. Если быстрый рост населения указывает на действительно возросшее благосостояние, то исключительно важным фактом является то, что в 1497 г. в чрезвычайно разросшейся столице уже не было домов, которые сдавались в наем[82].
Феррара является первым современным европейским городом; здесь впервые по приказу правителей возникли столь крупные равномерно расположенные помещения для квартировки войск; здесь за счет концентрации чиновничества и искусственно насаждаемой промышленности увеличилась плотность населения столицы; богатых беженцев со всей Италии, в частности флорентийцев, приглашали поселиться здесь и строить дворцы. Однако косвенное налогообложение достигло во всяком случае приемлемого уровня. Герцог заботился о своем народе так же, как это делали и другие итальянские государи (например, Галеаццо Мария Сфорца): в голодные годы зерно закупалось за границей[83] и распределялось среди населения, по-видимому, бесплатно; в обычные же времена герцог обеспечивал себя за счет монополии, если не на зерно, то на многие другие продукты питания: солонину, рыбу, фрукты, овощи, причем последние заботливо выращивались на валах Феррары и вблизи от них.
Одним из самых сомнительных источников доходов казны была продажа ежегодно вновь занимаемых должностей, распространенная по всей Италии; применительно к Ферраре мы располагаем в этом вопросе наибольшими сведениями. Например, в 1502 году большинство купило свои должности по очень высоким ценам (salati); это были самые различные должности: сборщики таможенных пошлин, управляющие доменом (massari), нотарии, подеста, судьи и даже капитаны, т.е. высшие герцогские чиновники в городах княжества. Одним из так называемых «людоедов», дороже всех заплативших за свою должность и ненавидимых народом «более самого дьявола», назван Тито Строцци — надо надеяться, что это незнаменитый поэт, писавший по-латыни{75}. В это же время года герцог обычно объезжал Феррару, т. е. совершал так называемое «andar per ventura», принимая дары, во всяком случае от зажиточных горожан. Но дарили ему только продукты, а не деньги.
81
Нижеследующее — прежде всего на основании Annales Estenses, у Murat. XX и Diario Ferrarese, у Murat. XXIV.